Как справляется с работой? Чем увлекается в свободное от работы время? С кем дружит? С кем не дружит? И т.д. в том же духе. Кстати, ему не так уж важно знать ответы. Главное, чтобы они были, а уж "ребята из Сербского" сами сообразят, как их правильно оформить.
Примерно через месяц после ареста нашего обвиняемого опять сажают в машину без окон и увозят. Разумеется, он не знает, куда. Постановление следствия о назначении экспертизы ему не показывали, иметь адвоката ему не положено. Но неизвестность длится не более получаса, покуда машина не въезжает в ворота учреждения в Кропоткинском переулке, дом 9. Это знаменитый Центральный научно-исследовательский институт судебной психиатрии им. проф. Сербского (ЦНИИСП). Здесь будет проводиться стационарная судебно-психиатрическая экспертиза.
Вообще говоря, экспертиза может быть амбулаторной. Психиатры могут поговорить (или помолчать) с обвиняемым у него в камере или в кабинете следователя. Это может длиться всего несколько минут или несколько часов. Но как-то несолидно это выглядит для нашего времени, и потому нетипично. Чаще проводится стационарная экспертиза.
Нашего арестанта поднимают на третий этаж института, в его IV отделение. Командует им Яков Лазаревич Ландау, достойный преемник полковника госбезопасности Даниила Романовича Лунца.
Институт имени Сербского, его IV отделение - одно из самых мрачных мест в нашей стране. Это учреждение стоит в одном ряду с такими знаменитыми средоточиями коммунисти-ческого террора, как Лубянская внутрянка, Лефортово и Владимирка, Воркутинские и Колымские лагеря. Здесь пересекаются дороги карательной медицины. Из института уходят на принудку, через него возвращаются на волю. Выразительный гулаговский язык сократил длинное название института до простого "Сербского". В "Сербского" отправляют на экспертизу, из "Сербского" приезжает выписная комиссия, в "Сербском" решается судьба арестантов. Смертники молятся на "Сербского", краткосрочники его боятся, невиновные его ненавидят. Имя профессора Сербского, посвятившего значительную часть своих трудов утверждению принципа нестеснения, ратовавшего за мягкое отношение к душевнобольным, стало нарицательным, грозным символом психиатрического террора в СССР.
Наш обвиняемый, попав в ЦНИИСП им. Сербского, начинает лихорадочно обдумывать тактику своего поведения. Как себя вести, что говорить, чтобы не признали невменяемым? Обычно он решает вести себя как всегда, разумно и с достоинством. Мы наверняка можем сказать, что результаты экспертизы почти не зависят от тактики поведения подэкспертного. Только новичкам и людям, малосведущим в пенитенциарной советской системе, может показаться, что в Институте Сербского вопросы решаются объективно и беспристрастно. Судебно-психиатрическая экспертиза в IV отделении всего лишь один акт длинной игры в законность, спектакля, разыгрываемого на следствии и в суде. Уставшие от однообразия, комедианты Института им. Сербского и роль-то свою играют плохо. Они уже давно не выставляют перед обвиняемым своей заинтересованности в выявлении истины. Совесть врача сменилась цинизмом чекиста. Экспертизы как таковой нет. Несколько формальных бесед с обвиняемым достаточно для представления экспертного дела на комиссию. Беседы эти проводит так называемый ведущий врач - как правило, незначительный сотрудник института. Иногда за весь срок пребывания в Сербском наш обвиняемый имеет разговор с ведущим врачом всего один-два раза. Впрочем, с некоторыми подэкспертными врачи любят поговорить, узнать последние политические новости. Среди пациентов часто встречаются люди незаурядные. Разговоры о философии, политике, искусстве дают пищу не только для экспертного дела, но и для размышлений, повышают культурный уровень врачей. Не все человеческое им чуждо, а среди подэкспертаых попадаются большие специалисты в своей области. Впрочем, это не мешает врачам подписывать ложные экспертные заключения, назначать лекарства, добывать от обвиняемых нужные КГБ сведения с помощью "растормозки".
В разговорах с товарищами, с врачами, в прохождении процедур наш подэкспертный проводит те тридцать дней, которые ему положено провести на стационарной экспертизе*. Если экспертам не хватает материалов или КГБ нужно потянуть время, сроки экспертизы затягиваются до двух-трех месяцев.
* Инструкция о производстве судебно-психиатрической экспертизы в СССР от 27.Х.1970 г. Пункт 23 (см. Приложение 3).
Внутренний режим здесь сносный, и если мы утверждаем, что ЦНИИСП одно из самых мрачных заведений страны, то только потому, что именно отсюда для многих начинается мучительный путь прохождения принудительного лечения в специальных психиатрических больницах МВД СССР. Именно здесь, в этом тихом переулке тысячи людей были обречены на физические и душевные пытки, на отчаяние и безнадежность, на болезни и смерть.
Но вот подошел срок экспертной комиссии. Подэкспертного вводят в просторную комнату в конце коридора, где за круглым столом и вдоль стен сидят человек пять-десять. Они не называют своих имен и фамилий, но обращаются к подэкспертному обязательно по имени и отчеству. Поблескивая золотой оправой очков, что-то тихо говорит невысокий, толстенький, вполне добродушный и благообразный профессор Лунц. В унисон ему вторит здоровенный, с инфантильным лицом и светлыми детскими глазами член-корреспондент АМН СССР Г.В. Морозов. В паузах вставляет свое слово маленькая, вовсе не страшная М.Ф. Тальце. В течение 10-15 минут эти милые вежливые люди задают нашему подэкспертному безобидные вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82