Но это на первый взгляд. Зависимость – она и есть зависимость.
Кажущееся удовольствие поворачивается к курящему далеко не симпатичной стороной: болезни, дряхлость, преждевременная старость и…
Скажем «спасибо» привычной, ставшей родной сигарете, папиросе, сигаре и сногсшибательной шикарной трубке за то, что устроили мы себе, не выходя из дома, не отлучаясь с рабочего места, «крематорий».
Что делать, кто виноват… и так далее перечислим по списку традиционный набор вопросов россиянина, одновременно вспомним, что Россия, наконец, примкнула к международной кампании борьбы с курением.
В книге даны сведения, интересные людям курящим и некурящим, особенно тем, кто решил отказаться от привычки. История курения, воздействия никотина на организм и личность, последствия, социально-экономические аспекты, проблемы и, если информация поможет вам сделать правильный выбор, стратегия и тактика отказа от курения – об этом со знанием дела написали врачи, практикующие «Программу АНТИНАР».
Вместо введения.
История о том, как начал и как бросил курить один из авторов этой книги
Все известные мне родственники-мужчины курили, курила даже бабушка по линии отца. Я ее никогда не видел, но много слышал о ней от другой моей бабушки. Папина мама умерла задолго до моего рождения, но в нашем доме хранились ее вещи, портреты и фотографии. В то время курящие мужчины были явлением обыденным – курили на улице, на работе, дома. И хотя официально курение никто не одобрял, борьба с ним велась преимущественно только в среде детей: «Не кури, а то не вырастешь». Курение среди женщин было менее распространено, поэтому на меня произвел очень большое впечатление факт, что моя бабушка курила. Сейчас многим «режут глаза» сцены из старых фильмов, где герои, волнуясь, размышляя, усиленно курят в присутствии маленьких детей. Да, во времена моего детства это казалось вполне естественным. Курение воспринималось как норма поведения взрослого человека. Взрослого!
Когда я и мой брат играли во «взрослых», то обязательно «курили»: свертывали из бумаги трубочки, делали вид, что поджигаем их, втягивали и выпускали воздух. В общем, осваивали двигательные навыки курения. Имея практически неограниченный доступ к папиросам отца, которые всегда лежали на его письменном столе, мы с братом не поддались искушению реально попробовать. На папины папиросы в тот период было наложено табу. В более старшем возрасте, должен признаться, мы это табу не раз нарушали.
Первая проба была сделана в возрасте 5-6 лет. В подвале, где хранились дрова (а в то время в Ленинграде на Петроградской стороне еще было печное отопление), мы нашли две пачки папирос «Звезда». Это были желтоватые коробочки с блеклым красным изображением военного мотоциклиста в шлеме со звездой. Получив в безраздельную собственность такое сокровище, мы не могли не попробовать. Сидя под большим обеденным столом, который являлся для нас надежным убежищем при скоплении гостей, мы подожгли свои первые папиросы и стали пускать дым. Делали это очень осторожно, чтобы не закашлять. Курением этот процесс можно было назвать лишь условно: мы просто набирали в рот дым и тут же выпускали. Большого физического вреда подобное «курение» нам не принесло, если не считать нагоняя, полученного от родителей. Папиросы у нас отобрали и с позором выставили из комнаты. Вторая пачка, «благоразумно» спрятанная в укромном месте, была роздана приятелям во дворе.
Первый опыт отравления никотином был приобретен значительно позже, в возрасте 10—11 лет. В этот период наша страна активно торговала с Кубой. В магазинах появился сахарный песок желтоватого цвета с легким запахом нефти, кубинский ром и сигары. Последние пленяли мальчишеское воображение своей экзотичностью. На Петроградской стороне в то время существовало два табакторга. Это были специализированные магазины, торгующие табачными изделиями. Один из них стал называться «Гавана», и продавали там преимущественно сигары. Каких только не было: сигары тоненькие, как сигареты, и сигары толстые, как сосиски, сигары в деревянных ящиках с изящными рисунками и позолотой, сигары в стеклянных пробирках и алюминиевых футлярах, сигары в фольге и деревянном пенале. Соблазн был слишком велик. Поэтому вполне понятно, что, накопив некоторую сумму денег, мы с приятелем купили пару сигар (размером побольше, ценой подешевле) и в субботний вечер устроили «загул». Лежа на куче песка на заднем дворе, мы курили и вели «светские беседы». Мы почти не затягивались, но все же через некоторое время почувствовали головокружение и «дурман» в голове. Домой пришли бледно-зелеными, нас шатало, и даже несколько раз вырвало. Вечер, да и весь следующий день были безнадежно испорчены.
Несмотря на неудачный эксперимент, через несколько месяцев я снова сделал попытку покурить. С тех пор мы с приятелем периодически выкуривали 1-2 сигареты, не ежедневно, а от случая к случаю. Потребность курить одному не возникала, но и отвращения к табачному дыму не было. В старших классах школы большинство мальчишек курило достаточно регулярно, следовательно, уже тогда появилась никотиновая зависимость. Я был среди большинства.
Никотиновая зависимость, как и любая другая, развивается по этапам: первый контакт, как правило, сопровождается острым отравлением; затем наступает период привыкания, когда от токсического вещества человек начинает получать удовольствие; следующий – период скрытой зависимости, в это время удовольствие от приема нарастает, но не вытесняет другие способы получения удовольствия, т.
1 2 3 4 5 6