Только теперь я сообразил, что ему, должно
быть, немало лет, пожалуй за сорок. Издалека это не бросалось в глаза, у
него было худое, неопределенное лицо, какое иногда бывает у блондинов, у
которых не заметно седины.
- К сожалению, я не являюсь членом клуба, - сказал он. - Я... видите
ли, в самом деле питаю огромное уважение к тому, что делаете вы и все ваши
коллеги, но мне увы, не хватает подготовки! Мне всегда хотелось приобрести
знания, но, к сожалению, не удалось. Моя жизнь сложилась кое-как...
Он запнулся и умолк. Казалось, он вот-вот расплачется. Мне стало не
по себе. Я промолчал и начал прикладывать печать к пустым листкам, не
глядя на него, хотя чувствовал, что он все ниже наклоняется надо мной и,
пожалуй, хочет обогнуть стол, чтобы подойти ко мне. Я делал вид, будто
ничего не замечаю, а он принялся громко шептать, в чем, по-видимому, не
отдавал себе отчета:
- Я знаю, что помешал вам, и сейчас уйду... У меня есть одна... одна
просьба... Я рассчитываю на вас... едва смею рассчитывать на вашу
снисходительность... Человек, который предается такой важной работе,
такому бескорыстному служению всеобщему благу, быть может, поймет меня,
может быть... я не... смею надеяться...
Я совсем одурел от этого шепота и все продолжал прикладывать печать,
но с ужасом видел, что листки скоро кончатся и я не смогу таращиться на
пустой стол, а на незнакомца я не хотел смотреть: он расплывался передо
мной.
- Я хотел бы... хотел бы, - повторил он раза три, - просить вас не
о... то есть об услуге, о помощи. Одолжите мне одну мелочь... однако
сначала я должен представиться. Моя фамилия Харден... Вы меня не знаете,
но, боже мой, откуда же вам меня знать...
- А вы меня знаете? - спросил я, не поднимая головы, и дыша на
печать.
Харден так испугался, что долго не мог ответить.
- Случайно... - пробормотал он наконец. - Случайно видел, у меня
были... были дела тут, на этой улице, поблизости, рядом, то есть недалеко
от этого дома... Но это ничего не значит. - Он говорил горячо, словно для
него имело громадное значение убедить меня, что он говорит правду. У меня
от этого шумело в голове, а он продолжал:
- Моя просьба может показаться вздорной, но... Я хочу попросить вас,
разумеется со всевозможными гарантиями, одолжить мне один пустяк. Это вас
не затруднит. Речь идет... идет о проводе. С вилками.
- Что вы говорите? - спросил я.
- Провод с вилками, - воскликнул он почти в экстазе. - Немного,
несколько... с дюжину метров и вилки... восемь... нет - двенадцать -
сколько можете. Обязательно отдам. Вы знаете, я живу на одной с вами
улице, дом номер восемь...
"А откуда вы знаете, где я живу? " - хотел я спросить, но в последний
момент прикусил язык и сказал по возможности безразличным голосом:
- Мы не выдаем провод напрокат. Впрочем, разве это уж такая редкость?
Ведь его можно достать в любом электротехническом магазине.
- Знаю! Знаю! - воскликнул он. - Но, пожалуйста, поймите меня!
Прийти, как пришел я... сюда... очень тяжело, но у меня нет выхода. Этот
провод мне очень нужен, и, собственно, не для меня, нет. Он... он нужен
другому. Он... эта... особа... не имеет... средств. Это мой... друг. У
него... ничего нет... - произнес Харден снова с таким видом, точно
собирался расплакаться. - Я, к сожалению, теперь... такие вилки продают
только дюжинами, вы знаете. Прошу вас, может быть, вы, с вашим
великодушием... обращаюсь к вам, потому что не имею... Потому что никого
не знаю...
Некоторое время он молчал и только тяжело дышал, как бы от избытка
чувств. От всего этого меня прошиб пот, и я хотел одного: избавиться от
этого человека. Я мог бы просто не дать ему этот провод, и тогда все бы
кончилось. Но я был заинтригован. Впрочем, может быть, мне хотелось
немного помочь ему, из жалости. Я еще хорошенько не знал, как ко всему
этому отнестись, но в мастерской хранилась моя собственная старая катушка,
с которой я мог делать что хотел. Вилок, правда, у меня не было, но целая
куча их лежала на столике. Никто их не считал. Конечно, они не
предназначались для посторонних, но я решил, что в конце концов один раз
можно сделать исключение.
- Погодите, - сказал я, пошел в мастерскую и принес оттуда провод,
кусачки и вилки.
- Подойдет вам этот провод? - спросил я. - Другого у меня нет.
- Конечно, я... я думаю, будет в самый раз.
- Сколько надо? Двенадцать? Может быть, двадцать метров?
- Да! Двадцать! Если можно...
Я отмерил на глаз двадцать метров, отсчитал вилки и положил на
письменный стол. Харден спрятал все в карман, а у меня мелькнула мысль,
что Эггер, узнай он об этих вилках, поднял бы шум на весь клуб. Мне бы он,
конечно, ничего не сказал, я видел его насквозь - интригана, фарисея и, в
сущности, труса. Харден отпрянул от стола и сказал:
- Молодой человек... извините, сударь... Вы сделали большое, доброе
дело. Я знаю, что моя нетактичность - и то, как я тут к вам... могла бы
создать превратное впечатление, но, уверяю вас, уверяю, это было крайне
необходимо! Речь идет о деле, в котором участвуют хорошие, честные люди.
Не могу даже выразить, как тягостно мне было прийти, но я питал надежду -
и не ошибся. Это отрадно! Весьма отрадно!
- Будем считать, что вы взяли на время? - спросил я. Меня беспокоил
срок возврата, и ели бы он не скоро их мне возвратил, я принес бы нужное
количество собственных вилок.
- Разумеется, на время, - подтвердил Харден, выпрямляясь с каким-то
старомодным достоинством и прижимая шляпу к сердцу.
- Я, то есть не во мне суть.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3