Я смотрел на него, положив руки на спинку кресла, за
которым стоял. Было ли то, что он только что сказал, правдой?
Ведь я собственными глазами видел, что он не сравнивал
план с другим, а копировал его! Я мог в этом поклясться.
Что я при этом должен о нем думать?
Зачем он срисовал секретный план?
Шеф Отдела Инструкций, который на самом деле работает
на... Идиотизм! Чепуха! Я и так уже слишком много раз переступал
границу здравой подозрительности: не попахивает ли каким-то
расстройством та комедия, которую я разыгрывал перед самим собой
у адмирадира, принимая обычный сон измученного трудами старца и
уродства, вызванные преклонным возрастом, за протянувшиеся ко
мне когти всеведущего, вопреки рассудку, грандиозного заговора.
Однако ведь он и в самом деле скопировал этот план, который, как
он сам сказал, не имеет к его Отделу никакого отношения и
который он даже не имел права принять из моих рук. Но, в таком
случае, почему при этом он не прикрыл дверь?
Разве что, отдавая себя в мои руки, он был уверен, что я
не сориентируюсь, что ему с моей стороны ничего не грозит,
поскольку я проявил себя весьма наивным глупцом. "Это было бы с
его стороны весьма рискованно, разве что он принимает меня за
сообщника",- проговорило что-то чужим голосом у меня в голове,
так, что я даже вздрогнул, испугавшись, что он это услышит, но
Эрмс как раз с радостным восклицанием обнаружил сложенные
вчетверо обеденные талоны между перегородками портмоне.
- Вот они, пожалуйста!
Он подал их мне через стол.
- Значит так, теперь вы пойдете в тысяча сто
шестнадцатую, это Секция Поступлений, отдадите бумаги и дадите
показания для протоколов. Я позвоню и предупрежу их. Только,
пожалуйста, идите прямо туда, не потеряйтесь опять по дороге,-
проговорил он, затем улыбнулся, провожая меня к двери,
пассивного, до такой степени ошеломленного мыслями, от которых
голова у меня шла кругом, что я даже не сумел выдавить ни
единого слова на прощание. Я уже шел по коридору, когда он,
высунув голову из двери, крикнул мне вслед:
- Позже зайдите снова сюда, пожалуйста!
Я пошел дальше.
Если бы он считал меня сообщником, то не боялся бы, что я
его выдам. Я не разбирался в методологии разведки, однако мне
было известно, что агенты, действующие на смежной территории,
как правило, не знают друг друга, благодаря чему возможность
массового провала и разоблачения всей организации уменьшается до
минимума. Имея доступ моему делу, Эрмс мог, опираясь на
собранный против меня материал, считать меня именно таким
агентом, хотя вместе с тем, принимая во внимание приведенные
выше соображения, сам он не спешил снимать маску. Одно только не
укладывалось в эту схему: если бы он на самом деле был
ставленником врага, пролезшим на высокий пост первого офицера-
инструктора, то он скорее всего предостерег бы меня, приняв за
своего, действующего независимо союзника, и не стал бы вводить
меня в заблуждение, в замешательство...
Ха!
Я резко остановился, настолько погруженный в свои мысли,
что едва ли замечал белевшие и уходящие в перспективу коридора
две шеренги дверей. Так ли уж это очевидно?
Разве существует какая-то солидарность агентов, платных,
по сути, лиц, и не пожертвовал бы Эрмс мной без колебаний, даже
распознав во мне союзника, в том случае, если бы это сулило ему
личный успех или хотя бы шажок вперед в том задании, которому он
себя посвятил? Да, это было возможно. Что же мне делать? Куда
идти? К кому обратиться?
Вдруг я ощутил, что руки у меня пусты: мои бумаги и книга
остались у Эрмса. Это был неплохой предлог. Я поспешил назад.
Делая последние шаги перед его Отделом, я старался придать
своему лицу по возможности легкое и рассеянное выражение, затем
прошел через секретариат и без стука отворил дверь.
Если бы я сто лет подряд напрягал воображение, стараясь
представить, за каким занятием я его застану, то все равно не
отгадал бы!
Удобно расположившись в кресле, откинувшись назад так,
что обе его ноги болтались в воздухе, позванивая в такт ложечкой
о стакан с чаем, он пел.
Он был, похоже, очень доволен собой.
"Видно, полезен будет ему этот план!" - пронеслась у меня
в голове молниеносная мысль. Эрмс, ничуть не смутившись, прервал
пение на полуслове, усмехнулся и заговорил со мной:
- Да, поймали вы меня! Что поделаешь! Да, лодырничал -
факт. Чего только не делаешь иногда, чтобы окончательно не заели
бумажки. Вы за книгой, да? Пожалуйста, вон она лежит. Вы меня
удивили: даже на службе занимаетесь этим... самообразованием. О,
тут еще ваши бумаги.
Встав, он подал мне и то и другое. Я поблагодарил его
кивком и хотел уже выйти, как вдруг повернулся и, стоя так,
чтобы видеть его через плечо, бросил:
- Да, вот еще...
Я обратился к нему по-простому в первый раз, до сих пор я
всегда добавлял "майор". Он перестал улыбаться.
- Слушаю.
- Весь наш разговор - это был шифр?
- Но...
- Это был шифр,- с упорством повторил я.
У меня было впечатление, что мне даже удалось
усмехнуться.
- Правда? Все - шифр!
Он стоял за столом с полуоткрытым ртом. В такой позе я
его и оставил, прикрыв за собой дверь.

8

Я ушел оттуда почти бегом, словно опасался, что он будет
за мной гнаться.
Зачем мне все это понадобилось?
Может, я хотел напугать его? Но я мог бы и не тратить на
это свои силы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78