Но Гаспару не суждено было долго наслаждаться бездольем — насколько помощь, оказываемую трем няням, можно считать бездельем. Как только яйцеглавы получили свои диктописцы, они ежедневно, а то и несколько раз и день начали требовать «творческих совещаний»с Флаксменом и Каллингемом, а это значило, что их самих, и диктописцы, и все прочее оборудование приходилось везти в контору, так как издателям было некогда посещать Детскую. Гаспар довольно быстро пришел к заключению, что никаких творческих трудностей у яйцеглавов в действительности нет и никаких дельных советов от издателей они, разумеется, не ждут — им просто нравились эти небольшие прогулки после стольких десятилетий заточения в Детской, на которое обрекли их правила Цукки.
Вскоре сделалось обычным, что в любое время дня в конторе торчали по меньшей мере с десяток яйцеглавов вместе с няней, свежими дисками и прочим — кто совещаясь, кто готовясь к совещанию, а кто восстанавливая силы после него. Гаспару казалось, что руки у него вот-вот отвалятся, и он уже ожесточенно ненавидел этих капризных, безжалостно остроумных и тяжелых как свинец гениев былых времен.
Наконец после многочисленных жалоб Гаспару было — весьма неохотно — разрешено пользоваться лимузином Флаксмена (в тех случаях, когда лимузин не был нужен самому издателю) для доставки яйцеглавов из Детской в контору и обратно. Но все равно работы оставалось достаточно. После некоторых возражений ему также было разрешено организовать хоть видимость охраны — яйцеглавы грузились в лимузин и извлекались из него под присмотром одного из братьев Зангвеллов и перевозились в обычных ящиках, обложенные стружкой, а не в привлекавшей внимание подарочной упаковке.
В качестве крайней уступки назойливому Гаспару был вручен древний, стреляющий пулями револьвер, который Флаксмен извлек из коллекции своего прадедушки, и даже запас патронов, изготовленных роботехниками вручную по древним инструкциям. До этого Гаспар иногда пытался одолжить у няни Бишоп ее более современный пистолет, но неизменно получал лаконичный отказ.
Однако Гаспар смирился бы со всем этим, если бы няня Бишоп согласилась еще раз как-нибудь посидеть с ним в ресторане или хотя бы выслушать его жалобы в обмен на ее собственные! Но, увы — она отвергала все его приглашения, и не только поужинать в ресторане, но и перекусить вместе во время обеденного перерыва, ядовито указывая, что это лишь бывшим писателям некуда девать время. Мисс Бишоп и мисс Джексон даже ночевали теперь в Детской. Остальные няни не были столь самоотверженны; одна из них даже взяла расчет. Все свои ночные, равно как и дневные дежурства, няня Бишоп с неутомимой и яростной энергией посвящала заботам о сохранности яйцеглавов, добиваясь при этом неукоснительного соблюдения всех правил Цукки — будь то в Детской, в «Рокет-Хаусе» или на полпути между ними.
Насколько Гаспар мог судить, няня Бишоп видела в нем всего лишь покорного исполнителя мелких поручений. Она кричала на него, она срывала на нем свою злость, и, какой бы тяжелый груз он ни тащил, она наваливала на него дополнительный. И, что хуже всего, с Флаксменом она держалась как воплощенная кротость и смирение, с Каллингемом отвратительно кокетничала, Зейну Горту, во время его редких появлений, изобретательно льстила. И только Гаспар, казалось, пробуждал в ней дьявола.
Однако дважды за этот срок, в минуты, когда Гаспар буквально рук не мог поднять от усталости, няня Бишоп неожиданно заключила его в мимолетные, но страстные объятия и запечатлела на его губах жгучий дразнящий поцелуй. А потом — легкая улыбка, и вот уже словно ни объятий, ни поцелуя не было и в помине.
28
Хотя Флаксмен и Каллингем сами ничего не таскали даже с той целью, чтобы показать благой пример своим подчиненным, и не покидали своей конторы, уже вновь снабженной прекрасными электрозамками, но и они начали уставать от этой литературной гонки.
Флаксмен пытался бороться с унаследованным от детских лет страхом перед яйцеглавами и теперь постоянно с ними беседовал, энергично и безостановочно кивая почти на каждое их слово, и в минуты забывчивости предлагал им сигары. Однако пользы это не принесло почти никакой, в частности потому, что яйцеглавы догадались о его затаенном страхе и начали забавляться, пугая его воспоминаниями о проделанной над ними хирургической операции, описывая ему во всех подробностях, как бы он чувствовал себя, если бы это ему перерезали один за другим все нервы, а потом поместили в банку, а то и просто рассказывая ему под видом отрывков из своих повестей жуткие истории о привидениях.
Все чаще яйцеглавов приходилось доставлять в контору без помощи флаксменовского лимузина, так как его владелец отправлялся в долгие автомобильные прогулки по окрестностям города, чтобы привести в порядок истерзанные нервы.
Каллингем сначала был весьма польщен тем, что яйцеглавы постоянно обращаются к нему за советами, но затем сообразил, что они просто потешаются над ним, и пришел в большое расстройство.
Нервничал и Гаспар, так как он все больше и больше ощущал в себе ответственность за проект «Яйцеглавы», а охрана и Детской и конторы, по его мнению, была организована из рук вон плохо. Но издатели и слышать не хотели о том, чтобы обратиться за помощью к муниципальной полиции или частным сыскным агентствам, поскольку — так они утверждали — это поставило бы под угрозу сохранение их секрета.
Конечно, Зейн Горт мог бы и один заменить десятое вооруженных до зубов телохранителей, но последние дни Гаспар его почти не видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45