За ним ехал лишь один оруженосец, да Тень, которому, собственно, на охоте делать нечего, но вдруг… У графа был старый, опытный Тень, добросовестно относящийся к своим обязанностям. Хотя и его обманывали.
Блекгарт со своим новым орнейским другом, наверное, уже у бивака. За последние дни граф встречался с сыном лишь на приемах и времени поговорить не о делах почти не выпадало. Да и ничего важного другу сказать они не могли, а сын уже вырос, чтобы постоянно его опекать.
За плечами раздался торопливый стук копыт, граф даже не обернулся.
— Роберт! — это его догонял старый сердечный друг Найжел. — Чего такой невеселый?
— А что веселиться-то? — усмехнулся Роберт, когда орней поравнялся с ним и перевел коня на неторопливый шаг. — Скоро мы с тобой расстаемся. И неизвестно — увидимся ли еще?
— Увидимся! — уверенно заявил Найжел. — Вот разродятся мои жены наследниками, и навещу-ка тебя в твоем замке!
— И что мы там будем делать? Охотиться да пировать? Стареем…
— Если ты намекаешь на сегодня… то, ты прав, какая это охота? Вот как мы с тобой в джунглях, помнишь, в развалинах древнего города, гонялись за волосатым орангутаном, что мальчонку похитил. Вот это, я понимаю, охота, когда уже запутался — то ли ты за ним гонишься, то ли он за тобой.
Граф Роберт блаженно улыбнулся, вспомнив.
— А взяли его все ж не силой, а хитростью, — заметил он.
— Не будет жадничать, — рассмеялся Найжел. — Какая разница как там все получилось, если мы вот тут с тобой едем, а его шкура… Впрочем, понятия не имею, где она сейчас. Роберт, все хотел вчера тебя спросить, да не пришлось.
Ловко ты совет старейшин уговорил — все «за» проголосовали. Я понимаю, ты не только боец, но и язык у тебя подвешен здорово — не раз убеждался. Но как ты умудрился уговорить Торнала, старого Трайгала да и других? Старики еще — ладно, они понятливы. Но этот баран из клана бобра? Он же вас, арситанцев, ненавидит!
— Да все проще, чем ты думаешь! — усмехнулся Роберт. — Со стариками как раз — самое сложное, одно неосторожно слово все сломает. А с этим Торналом…
Помнишь, когда мы встретились, на следующий день, я показывал тебе мечи короля Асидора.
— Конечно помню! Ты их старейшине подарил.
— Нет. Если ты обратил внимание, их было ровно семнадцать.
— Ну и что?
— По количеству кланов. Я просто предлагал выбрать меч каждому старейшине.
— Мне не предложил, — несколько обиженно сказал Найжел. И добавил: — Хотя у меня и так отличный меч.
— Это были не мои мечи, — сухо ответил граф, — я выполнял инструкции короля Асидора.
Тогда, на царской дороге, во время вечернего привала в графском шатре оруженосцы вытаскивали на свет и, вынимая из ножен, аккуратно выкладывали на крышку сундука мечи — каждый шедевр кузнечного и ювелирного искусства. Граф с удовольствием взирал как на оружие, так и на реакцию друга. Орней понимал это и старался сдерживать эмоции. Брал меч, иногда вытягивал руку в воображаемом выпаде, иногда делал взмах или, цокнув, качал головой, рассматривая прекрасно ограненные алмазы в золотой рукояти. Ему особо понравился один, почти без украшения, но знаток-то заметит почти неприметное клеймо у самого основания клинка, у кровозаборника:
клеймо знаменитого на весь мир мастера, умершего полтора века назад; каждый меч с его клеймом — неоценимое сокровище.
— И какой-же меч выбрал Торнал? — с некоторой ревностью спросил Найжел.
Граф Роберт расхохотался — громко, от души, так, как он никогда не позволил бы себе во дворце, или вообще при ком-либо, кроме самых близких друзей. Или врагов.
— Не волнуйся, Найжел, из семнадцати мечей остался один. И этот один — тот, который выбрал бы ты. Я видел, как ты к нему примерялся. Он — твой.
Найжел, несмотря на радостную весть, выругался.
— Хвастачи! — в сердцах вырвалось у него. — Только бы на парадах красоваться!
Поэтому-то мы тогда и проиграли вам войну, будь оно все проклято! Да, как подумаешь об этом, так хочется еще дюжину дюжин жен взять и от каждой, чтоб по дюжине сыновей — тогда орнеи вновь станут воинами, а не красавцами во дворцах.
— Царь Мира… — проговорил граф Роберт.
— Что? — не понял друг.
— Ты сейчас сказал то, что делал в свое время Царь Мира.
— А… Твои легенды и сказки… Может, я не прав, но когда видишь… Что это там за переполох впереди?
Шагах в трехстах от них, чуть левее, раздавались крики и призывно трубили рога.
Найжел привстал в стременах.
Прямо на них выскочил мощный зверь — о, красавец, а не зверь! — резко остановился, оскалился на двух всадников, развернулся и устремился в чащу.
— Что это? — быстро спросил граф. — Такого чуда я не видел!
— Я тоже лишь слышал, — ответил Найжел. В его голосе слышались удивление и восхищение одновременно.
— Орнейский лев?
— Похоже…
— Копье!!! — крикнул граф, протянув руку.
О том, что мгновение назад он мечтал, что б так же протянув руку назад получить вино, он забыл напрочь. О том, что жутко не хотел ехать на эту охоту — тоже.
Зверь действительно был достоин «царской охоты». Его называли «львом», поскольку другого аналога было не подобрать, а строением, если не брать в расчет грязно-серую окраску, он на самом деле походил на льва, даже грива такая же. Но орнейский лев превосходил размерами своих «собратьев».
Хищника заметили не только граф и его друг. Со всех сторон раздавались молодецкие кличи — убить орнейского льва почтет за честь любой. Еще бы!
«Он — мой! — думал граф, пришпоривая коня и сжимая копье. — Он — мой!»
Наверное, так думал каждый из тех, кто погнался за хищником. Графу было плевать на это. Он знал, что должен убить этого зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88