Через несколько мгновений он выпрямился во весь рост. Блеснул в лунном свете легендарный клинок.
Алголиане ахнули и, как по команде, рухнули на колени. В воздухе прочерчивались священные спирали Алвисида.
— Меч Фоора, сына Алвисидова, внука Алголова, снова с нами, братья! И нам не страшны никакие враждебные силы, будь это таинственные Хранители, будь это Силы Космические, будь это все боги и маги, вместе взятые. Поклянемся же на этом мече, братья, что великий Алвисид будет возрожден!!!
Даже циничный Хамрай, повидавший на своем веку всякое, не мог не восхититься блестящим мастерством Мекора властвовать думами своих собратьев, вселять в их сердца веру, надежду, мужество. Да, такие, как Мекор, умеют добиваться поставленной цели — достойный ученик Фоора. Где бы ни пребывала ныне душа бывшего верховного координатора — на краю Вселенной, где побывал некогда Радхаур, или во Вселенной Алгола, где зла нет как понятия, — он мог бы по праву гордиться своим учеником и преемником.
Глава четырнадцатая
Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
Роберт Бернс
Уррий старался не забывать многократных наставлений своего господина — что бы ни случилось, рыцарь должен держаться так, словно ничего не произошло. Да только он прекрасно понимал, что каждый, едва взглянув на него, а особенно такой опытный боец, как сэр Гловер, сразу догадается, что творится у него на душе.
Надо же — первый настоящий бой в его жизни, да не с кем-нибудь, а с магическими существами! И он опозорился, не сразу понял приказ господина, упустил-таки первую магическую мразь. Где она теперь бегает по коридорам огромного замка, как ее ловить? А вдруг она пробирается через какие-нибудь отверстия в покои госпожи?
Уррий в сотый раз перебирал в памяти свой первый бой. Слишком скоротечно все было, слишком сумбурно, хоть и закончилось победой. Кроме дикого страха не оплошать еще раз, он почти ничего не запомнил. Кроме того, как барон Ансеис поистине прекрасен в бою — и головы мог рубить магическим тварям, неизвестно как оказавшимся в замке, и ум сохранил ясным, отдавая четкие и понятные приказы. Барон Ансеис был для юноши идеалом рыцаря, другого такого он за свой короткий жизненный путь не встречал, но почему-то был уверен, что и не встретит.
И все-таки, несмотря ни на что, Уррий был счастлив получить боевое крещение, хотя несколько досадовал, что ему не нанесли какую-нибудь рану, или шрам, особенно на лице — шрамы украшают мужчину, сразу видно, что перед вами бывалый боец. У Отлака есть кровоточащая ссадина на щеке, но это совсем другое дело. Ведь как оно получилось? Уррий выбил меч из рук баронского сынка и хотел отправляться спать, а тот все не унимался. Ну и… пришлось врезать кулаком. Подумать только — если бы не этот дурацкий поединок, он бы все проспал и не знал бы, что господину угрожает такая опасность! Все благодаря недоумку Отлаку… нет, нехорошо называть так наследника господина — даже в мыслях… В памяти вдруг четко всплыл момент, когда Уррий отбил удар напавшего монстра, а второй враг его неминуемо бы зарубил, если б Отлак не поставил свой меч. То есть получается, что Отлак в первом же бою спас ему жизнь… Впрочем, господин тут же отослал сына за подмогой, а он, Уррий, защищал спину барона и уничтожал отвратительных тварей.
Он, Уррий, сын отшельницы, имени которой не знает, служит оруженосцем у знатного и отважного рыцаря, о котором рассказывают всякие чудеса. Когда барон впервые заехал к ним на озеро, Уррий совсем еще несмышленыш был и смотрел на гостя в дорогих одеждах и с мечом на боку, как на бога. А когда барон дал ему впервые подержать в руках свой меч, Уррий чуть не умер от счастья. Теперь же, если он не струсит и сумеет проявить себя, то сам в двух шагах от посвящения в рыцари — предел мечтаний.
Мать научила его не роптать на жизнь, а принимать ее такой, какая есть, всего добиваться самому. Но все же есть какая-то несправедливость, что он — сын отшельницы, а этот… Отлак — наследник славного имени. Был бы им младший сын барона, ладно — тот растет парнем, что надо… И снова вспомнился удар Отлака, отведший от него смертельную угрозу. Нет, Отлак тоже будет рыцарем, что надо, хотя, если снова будет приставать, снова получит…
Когда барон и сенешаль из Рэдвэлла скрылись в тайных покоях господина, Гловер повел их к покоям госпожи, сказав, что, бычья требуха, враги шастают по замку, что ему поручено охранять баронессу и ее детей, и он, гром его разрази, их охранит! В покое перед спальней баронессы, где уже находились дочь и средний сын господина, сэр Гловер согнал с кресла прикорнувшую служанку, уселся сам, проверил, легко ли вынимается оружие из ножен, и приказал сообщить баронессе, что он на страже. Пусть спит спокойно. А также велел принести еще свечей и эля себе, поскольку, бычья требуха, собирается не смыкать здесь глаз до появления барона, сколько бы, гром и преисподняя, это бдение ни продолжалось.
Отлак заметил своему господину, что у того окровавлен камзол и ему требуется лекарь, на что сэр Гловер небрежно махнул рукой: зови, мол, пока все тихо.
Из спальни вышла взволнованная баронесса, и сэр Гловер как мог, бычья требуха, успокоил ее, сказав, что барон на спор с сэром Бламуром проверяет, как подготовлена охрана замка. В ответ на замечание баронессы, что раз ей опасность не грозит, то не мог бы сэр Гловер убираться прочь и не мешать ей спать своими громогласными шуточками, граф Камулодунский галантно ответил, что, бычья требуха, барон попросил его посидеть здесь, и он будет, черт возьми, сидеть, даже если небеса рухнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80