Димоэт бессмертен, но боги, по сравнению с обычными людьми кажущиеся почти бессмертными, имеют свой предел.Смена Семи Богов в Аддакае, если верить летописям, происходила четырежды. И лишь в четвертый раз это произошло насильственным путем, когда молодые боги только начали входить в силу, понимать мир и строить собственный, в меру своего разумения. Они не могли взять в толк — почему Димоэт не дает развиваться человеческой мысли, почему сдерживает ее? И поплатились за это…Дорогваз любил и одновременно побаивался гнева вечно мрачного и насупленного Гин Воната, бывшего повелителя холодного Гапполуха, почти половина земель которого была покрыта вечными льдами и не пригодна для жизни человека. Вонат мог так посмотреть на собеседника, что тому становилась стыдно даже тогда, когда он не считал себя хоть в чем-либо виноватым. Но мог и одним-двумя словами вывести из упаднического состояния души, когда все не просто плохо, а отвратительно. Гин мог вселить уверенность.Дорогваз уже хотел было произнести слова, оживляющие зеркало Воната, чтобы услышать от того нечто, способное вернуть страсть к жизни. Но взгляд хозяина замка Пятнистой Розы остановился на зеркале в центре, единственном в ряду, которое отражало зал замка. И увидел существо, никаких чувств, кроме брезгливого презрения, не вызывающее. Даже у себя самого. Желания говорить с Вонатом или с кем-либо другим из братьев пропало. Грудь от волнения и злости вновь заходила ходуном.Дорогваз резко встал, чтобы уйти из этого зала, где ему сейчас было столь тяжко находиться. Он хотел привести себя в порядок, вернуть прежний облик полного достоинства и уверенности в себе бога, повелителя самого большого материка в мире. Он жаждал прикоснуться к страницам, несущим слова, и узнать, сколько он просидел, взирая на недоступный Город Городов, и что в нем произошло за это время.Дорогваз знал: сколь не кажется мир неизменным, он стремительно меняется в малом, и это малое исподволь трансформирует большое. Ему невероятно страстно захотелось просмотреть обращения реухалского короля к горожанам, обращения Храма Димоэта и восьми реухалских магических октаэдров к аддакайцам, чтобы сквозь пространные слова указов, сообщений о приговорах и объявлений граждан прочитать новые веяния, почувствовать изменения и услышать ритм новой эпохи, которая началась с воцарением Семи Богов, сменивших его с братьями.В словохранилище замка Пятнистой Розы последнему обращению было невесть сколько лет. Но достать все это, хотя бы за последние несколько восьмидневий было не очень сложно. Даже за последние годы — за товар, который он может предложить, ему обойдут все словохранилища и поднесут все необходимое. Не только обращения властных октаэдров, но и сочинения ученых и словотворцев.Меч Дорогваза — сокровище цены неимоверной.При одной мысли о своей мастерской у Дорогваза сладко защемило в груди — как от предвкушения первого свидания. Скорее, даже от свидания с возлюбленной, которую не видел много-много лет, но которая не утратила ни красоты, ни свежести, ни очарования.Он послал созданиям, отвечающим за мастерскую, мысленный приказ разводить огонь и готовить все к таинству создания меча. Он выкует лучший свой клинок, даже если на это уйдет больше восьмидневия. Да хоть восемьжды восемь дней займет работа — у него впереди почти вечность. Йин запоздало подумал, что мастеровых своих мог ведь и отослать по горячке в пустыню на строительство второго Реухала — тогда для него это было неважно. Но что-то остановило его в то безумное время, и сейчас он знал, что вскоре мастерская будет ждать его, словно не стояла в бездействии долгие годы.Он успокоился и сел обратно в кресло. Видеть свою мастерскую в неприглядном убранстве ему не хотелось. Там тоже, как и в словохранилище, все пришло в уныние и заросло равнодушием хозяина — лучше не смотреть как гоняют пауков с их обжитых еще дедами прадедов законных углов.Дорогваз еще раз взглянул на свое отражение в зеркале. Что ж, на свидание с очищающим и созидающим огнем можно идти и в таком виде. После того, как будет рожден новый меч, и сам создатель преобразится, прикоснувшись к чему-то очень важному и необъяснимому, что всегда приходит после того, как отпускаешь в мир новое творение.Он уже знал чего хочет и не торопился. Он оттягивал сладостный миг возвращения к жизни. Он окинул взглядом ряд огромных, в два-три человеческих роста, зеркал.С кем из пяти братьев поговорить? Можно и со всеми одновременно — что они и делали после свержения, безуспешно пытаясь осмыслить происшедшее, упрекая друг друга и жалуясь на судьбу, пока не пришли к единому мнению, что все делали правильно и выпади возможность повторить жизнь сначала, все бы пошли по тому же пути… Только бы сначала придушили Кресс… Или близко бы к себе не подпускали — а ведь она была общей любимицей… И предала. Нет слов ни в одном языке Аддакая, в полной мере подходящих ее поступкам.Нет, разговаривать пока ни с кем из братьев не хочется — позже. Но раз уж Дорогваз решил, то надо обмолвиться несколькими словами с живым человеком, а не тварью магической или все понимающим, но немым металлом. Хозяин замка Пятнистой Розы произнес формулу, оживившую зеркало Сина Омета. Дорогваз недолюбливал его, считал трусоватым, недалеким и косноязычным. Дорогваз был уверен, что увидит Омета, если тот вообще отзовется, в состоянии еще более жалком, чем то, в котором пребывал сам.Он приготовился к долгому ожиданию — пока Омет услышит сигнал, пока подойдет… Омет может находится в любом месте безграничного внутри Замка Одноухой Свиньи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113