Другие граждане толпами бродили по Луне, задрав головы к небу и
распевая молитвы. Через несколько дней сияние стало угасать, но
исход выборов был уже предрешен.
32. Номер Тринадцатый
- Да уберите вы эту чертову лампу!
- Пожалуйста. Только лампа эта - ваша. Все, что вы здесь
видите, почерпнуто из ваших личных представлений.
- Знаю, я ведь не новичок... в ваших краях.
- Тогда, возможно, пребывание в мире гномов навело вас на
некоторые мысли, и мы сможем более конструктивно продолжить нашу
беседу.
- Возможно. "Не мечите бисера перед свиньями" - это вы
хотели сказать? По-моему, слишком жестоко для Света. Значит, я
всю жизнь занимался никому не нужным делом, спасая людей,
недостойных спасения? Думал, что служу силам добра, а сам играл
в игрушки и тешил свое самолюбие?
- Вы ничего не поняли, жаль. Попытаюсь объяснить. Речь идет
не о ваших деяниях, а о вашей душе. Ваше первое, человеческое
"я" - карлик в руинах былого величия. Ваше второе "я" -
рыцарь-защитник всех карликов. Благородно, конечно, но для наших
целей недостаточно. Ни в первой, ни во второй ипостасях вы нам
не нужны. По закону вас следует вернуть в Колесо Жизни, причем
на более низкий уровень. И все начнется сначала.
- Значит, все уже решено?
- Не совсем. У вас есть выбор.
- Какой?
- Третья ипостась. Вы должны найти ее в себе. Станьте тем,
кто построил город и начертал руны. Верните себе былое
могущество. Иначе ваша борьба бессмысленна.
- Сколько у меня времени?
- Вся вечность. Но у ваших друзей на Луне его осталось не
так уж много, а вы ведь хотите им помочь, верно?
33. Игорь Белкин
В очередной раз я плюнул против ветра.
Получив информацию из первых рук, быстренько обработал ее,
выделив наиболее важные моменты, и получилась прекрасная статья
- гимн современной науке и отповедь суевериям.
Честно говоря, мне просто не хотелось, чтобы "Лунная
радуга" - газета, которой я отдал несколько лет жизни,
участвовала в общем мракобесии. По этому поводу редактор устроил
мне нагоняй. Оказывается, по данным социологических опросов,
наука народу не нужна, а излишнее умствование может нанести
травму чувствительной душе обывателя.
Что ж, пускай. Я не стал спорить. Механически вернулся на
свое рабочее место и уставился в темную пустоту монитора, словно
в окно в грядущее. Мысли были разные. Первая и наиболее легко
осуществимая - бросить все и вернуться на Землю. Там, конечно,
тоже не сахар, но тем не менее... А здесь нас все равно разгонят
к чертовой матери или заставят писать какой-нибудь бред. Уже
сейчас куча желающих этим заниматься. Жаль, редактор этого не
понимает. Уж больно прост, одно слово - американец. Целая страна
не заметила, как развалилась. Мы-то это сто лет назад прошли...
Однако собирать вещи я не спешил, а вместо этого взялся за
свою картотеку. Речь шла о письмах читателей, небезразличных к
моим статьям. Письма, конечно, были разные - одни за здравие,
другие за упокой. Судя по последним, я давно уже попал в "черный
список" тех, кому при новой власти придется несладко. А те, что
поддерживали меня, могли пригодиться. Не письма, конечно, а люди.
Не занимающие никаких постов, не вошедшие ни в какие партии,
разобщенные, смутно ощущающие приближение беды и ищущие, с кем
поделиться. Молодые и старики, рабочие и служащие, бизнесмены и
интеллектуалы...
У меня захватило дух: я понял, что можно сделать. И вместе
с тем это означало перейти невидимый Рубикон, из пленника
истории стать ее творцом. Но разве не об этом я мечтал всю
жизнь?
34. Шериф Кеннеди
- Нет, - сказал я. - Никаких незаконных вооруженных
формирований. Иначе будете иметь дело с полицией. Даже не
думайте.
Я стоял лицом к окну, чтобы не смотреть Белкину в глаза.
Стыдно сказать, но я дошел до того, что в каждом встречном видел
тайного агента и все время ожидал каких-то провокаций. Когда
психопаты правят бал, и сам потихоньку становишься с приветом.
- Но почему? Не будьте бюрократом, - в голосе журналиста
звучала досада. - Если плохие парни хорошо организованы, всем
хорошим парням тоже надо объединиться, - помолчав немного, он
добавил: - Это не я сказал, а Лев Толстой.
- Неужели? А я решил, что вы боевиков насмотрелись.
- Послушайте, люди Хэрриша наглеют с каждым днем. Против
этих "вооруженных формирований" вы ничего не имеете?
- Они вполне законны.
- Да бросьте! Вы прекрасно знаете, какое давление было
оказано на Совет. Это просто насмешка над демократией.
- Закон есть закон.
В этот момент я, должно быть выглядел тупым самодовольным
кретином. Собственно, многие меня таким и считают. Иногда это
даже бывало полезно, но не сейчас.
- Скажу вам только одно. Пока я шериф, я буду защищать
закон - даже от вас.
Журналист неожиданно улыбнулся.
- А если вы не будете шерифом?
- Тогда и поговорим.
- Заметано! - Белкин заговорщицки подмигнул мне.
- Вон! - прорычал я. Терпеть не могу фамильярностей от
малознакомых людей.
Хотя кое-какие мысли он во мне посеял. Я не слишком
обольщался на свой счет в случае победы оппозиции, но полагал,
что до конца исполню свой долг. Теперь я видел, что конец этот
может легко перейти в начало. Там, вероятно, соберется кучка
романтиков-идеалистов, не знающих, с какого конца держать
излучатель. Человек с моим опытом будет просто необходим.
Пожалуй, Лев Толстой был прав.
35. Майкл Петрович
Вот и настал он - последний день, когда ничего уже нельзя
изменить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30