красивые глаза с ясным взглядом; темные волосы, зачесанные на прямой пробор, завитые локонами и касающиеся плеч. Рисунок очаровательный: широкий, легкий и в высшей степени естественный. Живопись ровная, твердая в контурах, такая плотная и сочная, что она кажется одинаково безупречной, наложены ли краски тонким или густым слоем. Социальное положение изображенного лица обозначено необычайно тонко. Это не принц, даже едва ли вельможа, это - родовитый дворянин: прекрасно воспитан, с изящными манерами.
Поиски обязательной оригинальности, асимметрия, огромное количество украшений, нарушение привычных пропорций, стремление к внешнему эффекту, желание быть всегда неповторимым, ни на кого не похожим - вот внутреннее содержание Мартина Дая. Происхождение, возраст, темперамент и, наконец, душевная пустота в сочетании с бросающейся в глаза, но неуклюжей роскошью наряда - одним словом, вся жизнь аристократа, все, что в ней есть наиболее характерного, все это вы найдете в этом глубоко правдивом произведении.
Его жена, Матильда ван Дорн (картина из того же собрания), изображена также на черном фоне. Она стоит на сером паркете, также вся в черном, в жемчужном ожерелье, с жемчужным браслетом, филигранными пряжками на поясе и на тонких туфлях из белого атласа. Она худощава, бледна и высока. Ее красивая, слегка наклоненная влево голова смотрит на вас спокойными глазами, и неопределенный цвет ее лица придает особенную яркость белокурым волосам. Легкая полнота стана, целомудренно намеченная под широким и длинным платьем, придает ей вид почтенной замужней женщины и матери-матроны. В правой руке она держит веер из черных перьев с золотой цепочкой; левая рука опущена это тонкая, удлиненная рука, полная благородного изящества.
Черное, серое и белое - одна светотень, одни лишь градации и тональные переходы между черным и белым, ничего боле, и это - в живописи! Цвет почти отсутствует, но общий тон портрета выдержан бесподобно. На картине не нарисована атмосфера, а между тем чувствуется воздух. Рельеф ослаблен, и, тем не менее, выпуклость форм передана с совершенством; неподражаемая манера быть точным, не впадая в мелочность, противополагать самую тонкую работу самому обширному целому, выражать тоном роскошь и великолепие вещей. Одним словом, меткость глаза, чуткость кисти, которые могли бы создать всеевропейскую славу мастеру - вот те удивительные качества, до которых, работая в жанре заказного портрета, возвысился тот же художник, который написал "Урок анатомии".
В Амстердаме продолжается период успеха, признания, богатства, совпадающий со временем личного счастья художника. В 1634-ом году он, сын мельника, плебей по происхождению, чей отец не имел никаких других званий, кроме "сын Герритса", неведомо по какой счастливой случайности женится на страстно любимой девушке, знатной патрицианке Саскии ван Эйленбурх, которая насчитывает среди своей родни магистратов, писателей, советников и даже художника Вибранта де Хеста, представленного в Штутгартском музее прекрасной картиной.
Саския рано осталась сиротой. Одна из шести ее сестер взяла ее к себе. Саския вышла замуж двадцати двух лет. Из дошедших до нас документов видно, что отца Рембрандта в это время уже не было в живых; таким образом, согласие на его брак последовало от одной лишь матери.
С какой радостью, с каким воодушевлением, с каким неистовством ввел Рембрандт Саскию в свой дом на Блюменграхте, где многочисленные ученики заполняли его мастерскую, являясь свидетелями признанного уже мастерства Рембрандта. Праздники, судя по всему, сменялись праздниками, как счастливые дни сменяются тревожными. Порядки и законы, столь нерушимые для амстердамских мещан, не существовали для дружной семьи художника, во главе которой стоял восходящий гений. Все с восторгом приветствовали пришествие юной и пламенной царицы, всецело преданной любви и ее триумфам, как новую эру добровольного подчинения веселому деспотизму.
Рембрандт, в силу своего страстного и необузданного темперамента, должно быть, принадлежал к числу мужчин, которые охотно признают себя побежденными перед взором женщины хотя бы потому, что они чувствуют себя слишком сильными. Без сомнения, он уступал ей во всем, чего бы ни потребовали каприз и фантазия, зародившиеся в беспредельной области женских прихотей. Со страстью и почитанием преклонялся Рембрандт перед женой. Она же, уверенная в своей власти, не страшилась роли жены и любовницы одновременно, и две человеческие воли, каждая принося свою жертву, загорелись общим восторгом.
Саскию ван Эйленбурх ныне знает весь мир. В европейском искусстве она заняла то же место, что и Форнарина Рафаэля, Елена Фоурмен Рубенса, возлюбленная Тициана и певица Забела-Врубель - муза Врубеля. Все они не были красавицами - ни Саския, ни Забела, но бедным и плоским было бы без них наше представление о красоте и женственности. Неправильность задорного личика Саскии опьяненный счастьем Рембрандт и не думает скрывать. Когда началась жизнь его с Саскией, полная безумия и радости, он рисует ее так же, как до того рисовал себя, с тем же блеском и роскошью. Более того, Саския помогает ему реализовать его истинное искусство, искусство сверхъестественного и чудесного.
Античный миф сообщает нам, как Прозерпину - дочь богини плодородия Цереры - похитил и взял в жены бог царства мертвых Плутон (Аид). В мифологической картине "Похищение Прозерпины", 1632-ой год, Берлин (высота восемьдесят два, ширина семьдесят восемь сантиметров), Рембрандт на гуманистических наслоениях своей образованности строит сцену из волшебной северогерманской сказки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169