Выделили ссуды и семена, предписали чиновникам
наблюдать за посевами и церемониями.
Когда переселялись, начальнику округа попался человек верхом на
лошади, половина золотая, половина - пепел, и не уступил
чиновникам дорогу. На него набросились с бранью, он вскричал:
- Эгей!
Чиновники узнали Ишевика, Золотого Государя, который правил
Варнарайном пятьсот лет назад, когда ойкумена простиралась за
моря. Золотой Государь указал на пепельную половину и молвил:
- После смерти я был пожалован на должность бога-хранителя
Варнарайна. Теперь, после завоевания, провинция распалась на две
части. И пока Верхний Варнарайн и Нижний Варнарайн будут
раздельно, у всех моих подчиненных будет скверный характер. И
горные боги будут людям вредить, и речные.
Начальник округа протер глаза, смотрит - посреди торной дороги
вырос трехсотлетний ясень, одна половина зеленая, другая
засохла...
Как и обещал бог-хранитель, из переселения рудокопов проку не
вышло. Каждый год плотины приходилось обновлять: подмоет и
снесет, подмоет и снесет, гибли и люди, и скот. Говорили, что
это от казнокрадства на строительстве.
* * *
А цеху оружейников стали поставлять сырье из соседней провинции.
Утвердили новые образцы и расценки: тот теперь занимался тонкой
работой для храмов и управ.
В городе была шайка скобяных торговцев, портили цену, промышляли
схожим товаром, продавали его по цене ниже справедливой. Никак
не могли вывести их на чистую воду - те давали большие взятки
городскому судье. Рехетта, староста цеха, от этого ужасно
горевал.
Городской судья, человек легкомысленный, однажды на казенном
празднике стал смеяться над старостой цеха Рехеттой.
- Говорят, вы колдун. Покажите свое умение.
Тот, сорвав листок с грецкого ореха, протянул оный судье. Судья
поглядел, - а это не листок, а список всей воровской шайки, на
разноцветной бумаге, с золотой кистью.
- Ну и что, - говорит судья, - эти имена даже мне известны...
При чем тут колдовство?
И порвал список.
Ночью судья умер. Прибежали бесы, выволокли душу серебряным
крюком, подхватили под мышки и швырнули перед Парчовым Старцем.
Парчовый Старец произвел дознание: все взятки до гроша
подсчитали. Развели большой костер, стали лить золото прямо в
глотку. Сначала сожгли рот, потом стало вариться в животе.
Раньше чиновник радовался, если получал не бумажными деньгами, а
золотом - а теперь так скорбел!
Вдруг вбегает порученец.
- Вы кого взяли, - кричит, - Судья, да не тот! Опять этот
Рехетта подкупил приказных, чтобы напутали в списках!
Судью прогнали, утром он ожил. Встает: а сожженный список лежит
на столе. Судья испугался, дал делу ход: преступники все
отправились в каменоломни. С тех пор оружейников-кузнецов в
городе еще больше боялись, а те, кто покупал у злоумышленников
дешевый товар, их прямо-таки возненавидели.
Многие смеются над суевериями. Думается, однако - если не
знамения и не приметы, что ограничивало бы произвол иных
чиновников и даже, увы, Того, кто выше?
* * *
Даттам рос мальчиком сообразительным. Вышел императорский указ о
том, чтоб заводить при городских управах часы, чиновники стали
тоже заказывать себе часы. Вот Даттам и сделал баловство: часы
размером с голубиное яйцо. Посмеялись. Потому что время вещь
общая, как язык или земля, зачем она одному человеку? Цех
подарил часы своему епарху.
Даттам был племянником Рехетты, старосты цеха и сына Небесного
Кузнеца. Как известно, существует два рода колдунов - черные и
белые. Белые колдуны - те, что значатся в государственных
списках, а черные - те, что не значатся. Ремесло кузнеца тысячи
лет окружено тайной, и Рехетта, староста цеха, значился белым
кузнецом.
Для чего это делалось? А вот для чего: когда в управах
составляют справедливые цены, исходят из количества труда,
нужного для изготовления вещи. При этом в графу "труд
священнодействия" смело ставят любую цифру, и поэтому ремесла,
связанные с колдовством, не в пример выгоднее прочим. Однажды,
говорят, даже столичные золотари сложились на взятку городскому
чиновнику, чтобы тот разрешил завести им колдуна, но тут уж
чиновник осерчал и воскликнул: "Не раньше, чем ваш колдун
превратит при мне дерьмо в соловья, и не меньше, чем за двести
тысяч!"
Когда Даттаму исполнилось пятнадцать лет, Рехетта повез его в
горы, в заброшенный храм Небесного Кузнеца. Крыша обвалилась,
поросла травой, смотришь вверх, как из могилы. А на стенах
роспись: колонны, залы, Золотой Государь, волосы девушек полны
жемчугами и бирюзой.
Ночью Рехетта разбудил Даттама. Было темно, хоть глаз выколи.
Рехетта вырезал из бумаги кружок, прилепил к руке: оказалась
луна. Вскоре дошли до Яшмовой Горы: двери распахнуты, кругом
нефритовые колонны, жемчужные пологи... их уже ждали.
- Вот, - сказал Рехетта, - привел.
Золотой Государь Ишевик взял Даттама за подбородок, засмеялся:
- Не зря я с твоей матерью грешил!
И надел на шею печатку со своим ликом. Воротились только к утру,
легли спать. Утром Даттам проснулся: глядь, у него на шее
золотой ишевик на шелковом шнурке. Даттам показал ишевик дяде.
Тот раскричался:
- Что за чушь? Никуда я тебя не водил, и вообще тебе все
приснилось! Не для того мы, щенок, сюда приехали!
"Золотые государи" тогда были вещью запретной. Во-первых, золото
в частных руках, во-вторых, императорский лик на деньгах - как
можно?
На следующее утро Даттам узнал, для чего они явились в горы.
Дядя велел оседлать лошадей, взял Даттама и еще двоих человек из
столицы, и поехал к заброшенным штольням.
1 2 3 4