Федор Комиссаров перестал чертить ручкой по бумаге и посмотрел на Кирилла. После этого все участники совещания тоже перестали смотреть на Комиссарова, а стали смотреть на Кирилла.
– Я съезжу в Бештой, – сказал Кирилл.
– Я вам дам охрану, Кирилл Владимирович, – сказал глава МВД. – Без охраны ехать нельзя.
– Вы когда собираетесь ехать? – спросил персонаж по имени Идрис.
– Завтра и поеду, – сказал Кирилл, – с утра встану и поеду.
– Э! Я с вами! – сказал Идрис. – Мы хорошего человека в обиду не дадим! А то они вас… как памятник Лисаневичу!
***
Спустя полчаса, переговорив наедине с Комиссаровым, член Чрезвычайного Комитета Кирилл Водров вышел во двор особняка. Вчерашняя мгла куда-то исчезла, пропала бесследно, как мятый грязный бомж, обосновавшийся на вокзале, убегает со всеми своими покрывалами, тряпками и завертками при приближении патруля. Небо было ослепительно синим, солнце катилось в нем, как желтый шарик растопленного масла по раскаленной сковороде.
Двор высох. У начищенной брони «Мерседесов» стояли собровцы министра и друзья Идриса и переговаривались между собой. Друзья Идриса отличались от собровцев тем, что были несколько лучше вооружены.
Черноволосый собровец отворил перед Кириллом железную дверку в воротах, и Кирилл очутился на треугольной, мощенной крупным булыжником площади. Острый конец площади задирался вверх и уходил в крошечную улочку, и сбоку от улочки стояла старая мечеть с закованным в леса минаретом. По лесам бегали маляры в желтых светоотражающих куртках.
Кирилл пересек площадь и постучал в окошечко старых «Жигулей», припаркованных возле мечети. Машина казалась по крайней мере ровесницей Пророка, и на ее облупленной крыше был прикреплен гребешок с шашечками такси.
Пожилой водитель с круглым приятным лицом открыл ему дверцу. Машина пахла дешевым бензином и плохим табаком.
– До Бештоя довезешь? – спросил Кирилл.
Водитель оглядел человека с шелковым галстуком и в кожаном плаще, таком тонком, что он мог бы уместиться в дамской сумочке, поцокал языком и сказал:
– Полторы тысячи рублей.
Кирилл знал в Москве рестораны, где за такие деньги ему не досталось бы даже чая.
***
Дорога в Бештой заняла у Кирилла почти пять часов. Разумеется, можно было б доехать быстрее, но по пути Кирилл, сверившись с записями, попросил заехать в небольшое ногайское село под названием Джарли.
Согласно документам, которые видел в Москве Кирилл, село было повреждено. прошлогодним наводнением, и республиканские власти выделили на субсидии пострадавшим около четырех миллионов долларов. Кирилл хотел посмотреть, как эти деньги осваиваются.
Дорога с указателем «Джарли» привела его к свежему берегу реки, возле которого стоял палаточный лагерь. Река была быстрой и пенной, и поэтому не замерзла, но по берегу лежал ноздреватый неглубокий снег. В снегу бродили куры и сушились вытащенные на берег лодки. К машине вышел очень смуглый молодой ногаец лет двадцати семи. Он представился как Ахмед.
– А где кто-нибудь главный? – спросил Кирилл, слышавший, что на Кавказе начальниками не становятся в раннем возрасте, и полагавший, что Ахмед приходится начальству сыном, племянником или братом.
– Говорите со мной, – ответил Ахмед.
– Вам деньги за дома выплатили? – спросил Кирилл.
– Нет.
– А вы знаете, что они вам положены? – спросил Кирилл.
Знаем, – ответил Ахмед, – когда назначили нового главу района, одна наша учительница, ее зовут Фарида, пошла к нему на прием и попросила, чтобы ей заплатили зарплату, которую она не получала почти полгода. А новый глава и отвечает: я не могу тебе выдать зарплату, потому что деньги, которые пришли в район, мы вам всем выдали как пособия из-за наводнения. Тогда Фарида удивилась и сказала, что хотела бы получить это пособие. А глава администрации залез в ведомость и сказал: «Ты Фарида Мамаева?» Та отвечает: «Да». – «Так мы выдали тебе деньги, двести тысяч рублей. Вот твоя подпись». Так все и вскрылось.
– Вы обращались в прокуратуру? – спросил Кирилл.
– Нет, – ответил Ахмед.
– Почему?
– Мой народ не надеется на прокурора, – ответил молодой ногаец, – мой народ надеется на Аллаха.
Кирилл молчал несколько секунд, а потом вынул свою визитку, приписал мобильный и дал визитку ногайцу.
– Я буду в Бештое, – сказал Кирилл, – в мэрии. Я, конечно, не Аллах, но я этого так не оставлю. Соберите заявления и пришлите мне.
Водитель в продолжение этого диалога сидел в машине, и, когда Кирилл вернулся, водитель посмотрел на него очень удивленно. Как выяснилось, он был тоже ногаец. Об Ахмеде он почему-то не захотел говорить.
После ногайского села дорога резко пошла в гору. Машина ерзала лысыми шинами по свежему снегу, и деревья по обеим сторонам ущелья были похожи на сахарные леденцы.
Облака наползли сначала на небо, а потом спустились на землю. Все потонуло в тумане, таком вязком, что даже внутри машины воздух можно было выжать, как тряпку. Исчезли не только горы, но и дорога, в густой сметане пропали габариты едущего впереди грузовика. – а потом туман внезапно оборвался черной дырой с желтой лампочкой наверху, и машина въехала в Куршинский тоннель.
***
По ту сторону тоннеля сверкало солнце. Небо было цвета индиго, в нем не было ни единого облачка, и целые охапки солнечного света спадали с рыже-коричневых скал. С портала тоннеля хлестала вода; свежая асфальтированная дорога уходила по параболе вниз, и сразу у въезда в тоннель стоял вагончик с придорожным кафе и блокпост, похожий на обложенную мешками голубятню. За мешками с песком сидел одинокий солдатик и держал автомат, как рыбак – удочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27