Полет продолжается. То идя бреющим, то делая гигантские прыжки - от земли до трехсот метров. Тамара выскакивает на шоссейные дороги, железнодорожные станции, фиксирует движение мотоколонн, эшелонов, штурмует их, снимает на пленку, дает на КП радиограммы.
Осталось разведать последнее - аэродром, а если точнее - полевую площадку, ибо аэродромы настоящие, стационарные, все давно обнаружены, все на учете, а площадку еще надо найти и сделать это не просто. Еще на земле до взлета Тамара вместе с лейтенантом Коротковым просмотрела карту этого района, оценила рельеф, определила наиболее вероятные места площадок, пригодных для авиации. И вот эти места - их три, - и надо теперь посмотреть, построив маршрут полета так, чтобы меньше было изломов, меньше тратилось времени. Ибо время теперь играет не на разведчиков. Появляясь внезапно в разных местах, нанося неожиданные штурмовые удары, они, безусловно, всполошили в этом районе всю систему противовоздушной обороны противника, и их теперь ищут истребители, поджидают зенитчики.
Уже давно, начиная с боев под Нарвой, немецкие радиопосты неожиданно услышали женский голос, единственный среди мужских голосов, находящихся в воздухе. Вначале голос был тихий, не очень уверенный. Потом с течением времени он постепенно окреп. Потом в нем появились командные нотки, а лексикон расширился. От обычных информаций-докладов "вас вижу", "вас поняла", "выполняю" появились команды: "атака", "повторяем заход", "работу закончить! Сбор..." Сопоставляя эти команды с временем и местом ударов штурмовиков, немцы определили, что женщина-командир летает на "черной смерти". Немецкие радионаводчики стали за ней охотиться, стали предупреждать своих истребителей: "Русская фрау в воздухе!", "Русская фрау ушла за линию фронта,.."
Зачем это нужно фашистским наводчикам и летчикам-истребителям, сказать трудно. Другое дело, была бы Тамара летчиком-истребителем, асом, представляющим особую опасность для немецких бомбардировщиков и разведчиков. Но ведь она штурмовик. И ничем особенно не отличается от своих боевых товарищей. Но наши офицеры, находившиеся на постах радиообнаружения и наведения, нередко перехватывают информации немецких наводчиков и, обеспокоенные, докладывают об этом командованию. Может, немцы специально за нею охотятся? Может, это заманчиво, сбить или, еще лучше, пленить единственную на фронте женщину, летающую на штурмовике. Какая она? Что из себя представляет? Что ее побудило летать, воевать на таком самолете, как Ил-2? Обо всем этом Тамара прослышала, и в известной мере это ее стало настораживать.
Высота полета около трехсот метров, выше уже нельзя, не пускает облачность. Курс двести восемьдесят. Пересекли железную дорогу, шоссейную, прошли над лесом. Вот она, первая площадка. Небольшой лужок, рядом речушка. Место открытое, ровное. Площадка пуста. Ни самолетов на ней, ни строений, ни позиций зениток. Пусто. Курс триста шестьдесят. Жаль, что очень мала высота. С такой ничего не увидишь, очень ограничен обзор. Но Тамара снижается еще метров на тридцать. Обзор ограничен, но видимость лучше, не мешает размытая, неровная кромка облачности. Под крыло уходят населенные пункты, дороги, поля. Проходит пять минут, скоро должна быть площадка. Но ее почему-то не видно. Где же она?
И вдруг... Яркие разноцветные трассы снарядов "зрликонов" хлестнули слева, прошив пространство рядом с крылом и чуть впереди мотора. Почти инстинктивно Тамара рванулась влево, мгновенно изменив высоту и курс самолета.
И сразу же мысль: немцы стреляют не зря, не случайно. Что-то здесь охраняют, и наверняка важное.
Взгляд вправо: овраг, лес, близ леса проходит дорога, от нее ответвление влево, сюда, под крыло ее самолета. Мелькает догадка. Тамара кладет самолет на крыло, смотрит вниз. Точно! Вот они, бомбардировщики! Будто большие темные птицы, распластались "юнкерсы", "хейнкели". Две стоянки крылатых машин. Одна против другой. Но самолеты стоят не плотно, рассредоточены в шахматном порядке и закрыты маскировочными сетями. Получилось, что, сами того не заметив, разведчики оказались над центром аэродрома, под ударом зенитного огня. Уходить надо немедленно.
- Держись! Пикируем!..
Тамара, резко снижаясь, идет с разворотом вправо на лес. Коротков на месте - сзади справа. Огненные трассы сопровождают их почти до верхушек сосен. Две-три минуты полета с курсом на север, две-три минуты раздумий: на оценку обстановки, выбор способа бомбоудара, принятие решения.
- Разворот!..
Курс на аэродром. Тамаре надо осуществить свое решение, осуществить тот дерзкий план, который созрел у нее при уходе от внезапно обнаруженного аэродрома. Несмотря на низкую облачность, она будет бомбить самолеты противника. Но как бомбить? Каким способом?
Тамара решила бомбить неприемлемым и едва ли когда применяемым способом. Способом, не гарантирующим точность удара - с виража. Не с пикирования, не с горизонтального полета, а с виража, с крутого разворота. Такого способа нет, о нем не упоминается ни в учебниках, ни даже в разговорах между летчиками. Но Тамара об этом способе думала.
Тамара мысленно представляет динамику бомбоудара. Она выйдет на северо-западную часть аэродрома, на которой расположены самолеты. Они занимают всю часть, всю эту площадь. Не дойдя до границы аэродрома, она положит машину в левый вираж, создаст перегрузку.
По ее приближенным расчетам, кнопку электросброса надо нажать в тот момент, когда крен станет максимальным, а перегрузка, следовательно, наивысшей. От перегрузки возникнет огромная центробежная сила, она и бросит бомбы в сторону цели, заставит их какое-то время лететь по горизонту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103