Успех ночного патруля теперь зависел от Михаила.
Послушаем теперь самого Якушина, которому, как он говорит, "опять повезло".
"...Через десять минут я увидел на встречном курсе бомбардировщик противника. Теперь-то он не уйдет. Я знал причину неудачи первого боя и не намерен ее повторять. Пропустив бомбардировщик, я развернулся на 180° и пошел на сближение сзади почти на одной высоте с правой стороны... Пристроившись почти вплотную и уравняв скорости, я прицелился и открыл огонь. С правой стороны фюзеляжа сразу же вспыхнуло пламя. Почти одновременно со мной открыл огонь по моему самолету стрелок, но было уже поздно: загоревшийся бомбардировщик начал падать. Я следил за его падением, пока он не ударился о землю..."7.
Анатолий видел, как падал горящий самолет.
"Повезло Мишке, вот здорово! Теперь, братушки, убеждайтесь на очевидном примере, - мысленно обращался он к тем, кто следил с земли. - Хотя... Неизвестно еще, кто горит. А если горит Мишка?!"
Тревога охватила его. Он сжал зубы и поспешил на посадку.
С земли видели, как самолет, падая, разгорался огромным костром и огненные языки обвивали его черный скелет. Машина упала довольно далеко. На фоне лунного света промелькнула маленькая черная тень. Парашютист?!
Это был командир сбитого воздушного корабля. Четыре офицера экипажа погибли под горящими обломками. Их командир бежал в горы, но был пойман бойцами республиканской армии. Все это выяснилось позднее.
Серов, приземлившись, крикнул еще из кабины:
- Якушин? Где Якушин?..
Его окружили, принялись поздравлять. Он отмахивался.
- Да бросьте вы! Это Якушин сделал. Да жив ли он?
- Еще не вернулся.
- Не вернулся?..
Якушин, проследив падение вражеского самолета до самой земли, некоторое время еще "покрутился" в воздухе, но никого больше не обнаружил и пошел на снижение. Скорей бы узнать результаты ночного патрулирования!
Не успел он выйти из кабины, как попал в объятия Анатолия. Объятий Серова все немного опасались. Смирнов писал, например, что "похрустел" в объятиях Серова. Друзья, правда, радовались его радости и ласке, но охали и разминали кости, вырвавшись из его добрых рук.
- Вот ты черт какой, - шутливо упрекал Серов своего друга. - С виду тихий, мушки не обидит, а сбил такую "корову", да еще ночью! А я ни с чем вернулся. Думал, он, подлец, полетит пониже. Да разве это люди? Летчики? Шакалья порода. Шакалья тактика.
- Ничего, осталось и на твою долю, подожди до завтра.
- Мишка, ты сам не понимаешь, как я рад за тебя! Ну, поздравляю! - и он опять раскрыл объятия, но Якушин благоразумно увернулся от вторичного испытания этих тисков.
Якушин потом писал, что Серов радовался не меньше его самого, если не больше. Ведь это победа его идеи.
Летчиков по телефону поздравил командующий воздушными силами Идальго де Сиснерос, а на другой день Якушина и Серова вызвали в Мадрид, где их поздравило республиканское правительство, а премьер-министр Хуан Негрин наградил их именными часами и легковыми автомобилями.
"Перед встречей с министрами нас вызвали в штаб авиационной группы. Там начальник штаба Павел Александрович Котов показал нам карту штурмана со сбитого прошлой ночью самолета. Эта карта получила несколько пулевых пробоин. В развернутом виде она оказалась изрешеченной пулевыми отверстиями и имела неприглядный вид. Рассматривая ее в лупу, П. А. Котов в шутку сказал: "Полюбуйтесь на свою работу! Неужели нельзя было стрелять поаккуратнее, чтобы не портить карту и другие документы?" Мы тоже в шутку обещали выполнить его просьбу".
- Якушин получил за работу. А я за что? - вернувшись, говорил Серов.
- Да ты пойми - это твое дело, твоя работа. И за одну ночь об этом узнало и все командование, и правительство. Значит, то, что ты задумал и чего добивался, имеет громадное значение.
- Еще бы! Но сам я еще должен оправдать. Этой же ночью! Только в этот раз, Мишка, ты летишь на двух, а я - на трех тысячах. Идет?
- Согласен. Ужасно хочу успеха для тебя. А для тебя первое удовольствие - найти и сбить врага. Только, знаешь, он возьмет и полетит в этот раз на двух тысячах. Что тогда?
Серов забавно нахмурился, потом рассмеялся.
- Нет уж, я убедился: это настоящие трусы. Но если попадется посмелей, я найду его и на двух тысячах. Да ведь нынче в таком случае тебе опять повезет. Мы должны сегодня закрепить успех, чтобы не говорили, что это вышло случайно.
...Оставив Якушина на меньшей высоте, Анатолий набрал три тысячи и с бьющимся сердцем всматривался в ночную мглу. Знал: упусти он врага - и его предложение о ночных воздушных боях будет похоронено или отложено на неопределенное время, и тогда трудно будет добиться широкого развития этого опыта. Примером, только примером нужно убедить сомневающихся.
Сам Серов рассказывал об этой знаменательной ночи.
- Темная ночь. Луна то и дело скрывается за облаками. Обыскиваю небо в надежде, что противник снова придет на прежнюю высоту. Могут, конечно, и изменить маршрут после вчерашней катастрофы. На этот случай внизу дежурит Миша... Но почему-то кажется, что непременно встречусь с противником. Ведь там не подозревают о вчерашней стычке. Наверно, объясняют гибель своего бомбардировщика техническими причинами... Вот луна выплыла из облака. На ее фоне я приметил, точь-в-точь как тогда на Дальнем Востоке, маленькую движущуюся точку и отблеск лунного света на ней. Сразу беру курс на сближение и вижу перед собой огромный бомбардировщик. Черной тенью идет к нашей территории. Значит, вчерашнее поражение их ничему не научило, и они не ожидают вторичного нападения. Ну, авось новый урок подействует! Погоди же, гадина фашистская.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83