Еще один безвредный вид бактерий, Senatia marcescens, использовался во время испытаний, проводившихся специалистами Института биологического приборостроения в Московском метрополитене в 1980 году. Испытания баллистических ракет, не оснащенных боеголовками с биологическими веществами, проходили над Тихим океаном в течение многих десятилетий.
Внутри Госплана для распределения выделяемых на эту программу немалых ассигнований был создан специальный орган — отдел экономического планирования. Находившийся в ведении отдела бюджет считался слишком секретным для того, чтобы передать его в руки кого-то из аппаратчиков, контролировавших другие секторы советской экономики, поэтому им заведовал военный самого высокого ранга — генерал-майор Роман Волков.
Разработка атомного оружия, находившаяся в ведении Министерства среднего машиностроения, была по своей организации и закрытости, несомненно, более грандиозной, чем наша программа, ведь производство микроорганизмов не требует наличия урановых рудников и большого количества рабочей силы. Тем не менее к концу 80-х годов на научно-исследовательских, испытательных, производственных и конструкторских предприятиях работало более шестидесяти тысяч человек. Из них около тридцати тысяч были сотрудниками «Биопрепарата».
Недостатка в деньгах никогда не было. В конце 80-х годов, когда Михаил Горбачев обещал сократить военные расходы, нам выделили триста миллионов рублей, из них семьдесят миллионов предназначались для строительства новых зданий. А общие расходы на разработку биологического оружия составляли тогда более миллиарда рублей.
«Биопрепарат» стал «мозговым центром» программы по созданию биологического оружия, поскольку проводил научную и техническую экспертизу проектов, которые выполнялись по заказу военного командования. Существовал также Межведомственный научно-технический совет, действовавший в качестве консультативного органа. В него входили двадцать пять человек из ведущих научных организаций страны. В 1992 году председателем совета был Валерий Быков, тогдашний министр медицинской и микробиологической промышленности.
В апреле 1975 года, за два месяца до того, как я закончил Томский медицинский институт, из Москвы приехал седоватый, вежливый мужчина в гражданском. Он выразил желание познакомиться с несколькими студентами, будущими специалистами по инфекционным заболеваниям и эпидемиологии. Среди них был и я. В предыдущие годы я никогда не упускал возможности прослушать лекции, посвященные средствам массового поражения, и изучить все существующие методы защиты от ядерной, биологической или химической атаки. На факультете никто никогда не говорил, что у нас существует собственное биологическое оружие. Вместо этого курсантов предупреждали, что оно есть только у наших противников, поэтому важно было знать, как оно действует.
Во время моего исследования туляремии я вторгся в запретную область и сделал вывод, что биологическое оружие — это не тот предмет, о котором принято говорить открыто. Но эта область военной медицины меня буквально околдовала. С детства я мечтал спасать людям жизнь. Военные медики тоже солдаты, только особого рода. Их единственным оружием являются профессиональные знания, позволяющие вовремя распознать симптомы болезни и вылечить человека.
Мои учителя заметили интерес, который я проявлял к эпидемиологии и к лабораторным исследованиям. Должно быть, Аксененко в разговоре с таинственным вербовщиком назвал мое имя.
Приезжий разговаривал вежливым, тихим голосом. Нас поразило, что ему выделили специальный кабинет для разговора с каждым из нас с глазу на глаз. Позже я случайно узнал, что это был полковник из отдела кадров «Биопрепарата». Он умер через несколько месяцев после нашей встречи в Томске. Что же до меня, то наш разговор я никогда не забуду.
Загадочный человек был одет в костюм, но по его выправке можно было безошибочно угадать, что он — военный. Протянув мне руку, мужчина крепко пожал ее.
— У вас отличные оценки и великолепные рекомендации от всех ваших преподавателей, — сказал он. — Вам нравится исследовательская работа?
— Да, — ответил я, не раздумывая.
— Вот и хорошо, — улыбнулся он, — похоже, вы как раз тот человек, который нам нужен.
— Для чего? — спросил я.
— Наше управление работает непосредственно в подчинении Совета Министров, — кратко ответил он. — Мы могли бы найти должное применение вашим талантам. Большего я сказать не могу, разве только, что работа некоторым образом связана с биологической защитой.
При одном только упоминании о Совете Министров у меня по спине пробежали мурашки. Это был высший правительственный орган страны, обладавший неограниченной властью и полномочиями. Перспектива участия в секретной программе взволновала меня.
Когда же этот человек упомянул о биологической защите, я тут же догадался, что он не говорит мне всей правды. Догадаться было нетрудно: для этого нужно было только родиться и прожить большую часть жизни в таком государстве, как Советский Союз. Вы всегда должны быть настороже, так как постоянно существует вероятность того, что услышанное не соответствует действительности. Но факт остается фактом: в свои двадцать пять лет я был настолько польщен его предложением, что на остальное закрыл глаза.
— Меня это интересует, — сказал я.
— Естественно, — продолжал он, не спуская с меня пристального взгляда, — но решение будет принято только после того, как мы вас проверим. Сейчас я дам вам несколько анкет. Ответите подробнейшим образом на каждый вопрос, а потом принесете их мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49