- Вот когда-то называли: ячейка. Имелось в виду, что ячейка - часть сети, начальный ее элемент. Но ведь слово это, наверно, от "яйца". Тогда смысл еще точнее! Из ячейки-яйца и возникли более сложные организмы, организации...
- К чему сейчас филологические изыскания?! Не в названии дело. Кстати, уже сегодня есть у нас организации, которые никак не назовешь ни партгруппой, ни ячейкой! В Подгорном пятнадцать человек, в Машево двадцать...
- Так это в почти освобожденном от бандеровцев Любомльском районе! А в тех же Словатичах пока что трое.
- Будет больше... Давай дальше считать, комиссар!
- Уж и отвлечься нельзя! - немного обиженно сказал Дружинин и придвинул к себе список.
Строго говоря, в данный момент мы были не командиром и комиссаром. Отчет для ЦК готовили секретарь подпольного Волынского обкома и член этого обкома. От нас ждали сведений о том, как развернуто на Волыни партийное подполье.
Ветер бросал в окна сухой рассыпчатый снег. Проскрипели валенки часового. Было поздно, первый час ночи... Дружинин опять стал называть цифры, а я прибавлять их к уже подсчитанным. Итог показал, что шестьдесят созданных нами к концу 1943 года организаций объединяют более трехсот человек.
- В среднем по пять, - прикинул Владимир. - А в Словатичах меньше...
- Дались тебе Словатичи! Есть села, где работать приходится и коммунистам-одиночкам.
- А я все думаю о Словатичах. Какую стойкость проявляют эти трое! Какое глубокое понимание своего партийного долга! С первых же шагов работы. Невероятно трудно было создать там организацию. Зато сколько она уже сделала. Вспомни!
- Ах, вот ты о чем! Ну как не помнить! Все отлично помню.
История маленького коммунистического подполья в Словатичах была действительно многим примечательна.
* * *
Как-то осенью к секретарю партбюро 1-го батальона Семену Ефимовичу Газинскому, ожидавшему на дальней явочной квартире связных, пришел человек лет тридцати в крестьянской одежде, назвал пароль и сообщил, что он прислан для переговоров подпольным Киверцовским райкомом.
- О чем говорить будем? И кто вы такой? - спросил Газинский.
- Местный житель. Из села Словатичи. До войны работал в сельпо... Фамилия моя Остапчук, зовут Илья Игнатьевич. Ну а разговор вот насчет чего... Когда Волынь еще под Польшей была, состоял я членом Коммунистической партии Западной Украины. Перевестись во Всесоюзную Коммунистическую, как и многие наши товарищи, не успел... Сами знаете, Советы недолго на Волыни были, война началась... Но в душе я оставался большевиком и сейчас себя им считаю. Хочу работать для партии, для партизан, для победы над фашистами!
Газинский знал, что человека непроверенного, ненадежного райком к нему не пришлет. Да и сам Илья Остапчук производил хорошее впечатление. Секретарь батальонного партбюро начал расспрашивать, какова обстановка в Словатичах.
- Сильно запуганы люди! Зажали народ бандеровцы, дыхнуть не дают. Стоят они в соседнем селе, в Лише, но и к нам часто заглядывают последнее грабить. А чуть что не так, не по-ихнему, - замордуют, спалят. Как говорится, за наше жито та ще нас бито! Ни старого ни малого, подлецы, не щадят!.. Был неподалеку от нас польский хутор Вицентувка, так весь его сожгли, ни одной хаты не оставили. И людей много погибло. А вот в Пшебражье, это село от нас близко, поляки умнее оказались: вооружились и самооборону от бульбашей держат.
- Неужели в Словатичах таких людей, поумнее да порешительнее, нет?
- Как нет? Найдутся... Только поискать надо.
- Работать с людьми, вести их за собой должны коммунисты. Не так ли, товарищ Остапчук? Надо создать а Словатичах хотя бы небольшую парторганизацию. Вы будете ее секретарем. Думаю, что обком утвердит вашу кандидатуру. Кого вы сможете привлечь к работе еще?
- Есть у нас учитель. Хороший человек, советский... Наверно, согласится! Но он, кажется, беспартийный.
- Примем его в партию. Всякий, кто работает в большевистском подполье, работает для партии, становится коммунистом. Только, если вы уверены в этом учителе, лучше сделайте его своим дублером, а для всяких текущих дел подберите еще человека.
- Постараюсь! Подумаю, поищу.
Илья Остапчук говорил спокойно, нисколько не удивился предложению Газинского, ни о чем не спорил. Видно было, что, прежде чем явиться сюда, он ко многому себя подготовил, многое твердо решил. Газинский договорился с Ильей Игнатьевичем, что они снова встретятся ровно через неделю, но не на этой явочной квартире, откуда до Словатичей далеко, а в придорожных кустах у хутора Вицентувка. Остапчук должен был привести с собой и учителя, и третьего товарища, которого надеялся подыскать. Свидание назначили на два часа ночи, установили пароль.
Они распрощались. Новый подпольщик унес с собой несколько партизанских листовок.
Сообщение Газинского о том, что в Словатичах, по всей вероятности, можно будет сколотить подпольную группу, обрадовало командира батальона Григория Васильевича Балицкого. Обком не раз упрекал его в недостаточно энергичной работе среди населения. В Киверцовском районе, где дислоцировался батальон, пока удалось наладить работу местных коммунистов только в селе Суск. Там их было уже шесть человек. В Хойневе, Свозах, Солтысе организации лишь зарождались. Хорошо, если удастся что-нибудь сделать и в Словатичах!..
- Но одного тебя, Семен Ефимович, я на новую свиданку не пущу, сказал комбат Газинскому. - Придется взять с собой взвод!
- Одному пройти легче.
- Пройти, возможно, и легче, ну а там как? Допустим, что Остапчук вполне наш человек. Ну а этот учитель? И еще третий, возможно, придет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132