И, словно в подтверждение этих слов, на дороге показались немецкие солдаты на грузовиках.
Туман поредел. Немцы заметили самолет, и машины помчались по зеленому лугу напрямик к месту посадки...
Летчик знал, что развернуть самолет не успеет, и поэтому решил направить его навстречу грузовикам.
Автомашины были в сотне метров, когда самолет оторвался от земли.
Немцы открыли пальбу из автоматов. Но самолет уже над лесом. Чуть ли не касаясь колесами верхушек деревьев, он идет на восток, к своим.
Назавтра в обещанное время Старчак прибыл в район Роси за майором. Еще с воздуха он и летчик заметили группу людей на том месте, где предстояло совершить посадку.
На земле выстрелили ракетами условного цвета, и Старчак облегченно вздохнул:
- Свои...
Кроме знакомого Старчаку майора, здесь были еще два наших командира и два немца - тучный офицер и тощий солдат в пенсне.
- Всех не возьмем, - сказал летчик.
- Кого же оставить? - спросил Старчак майора. Тот, помолчав, ответил:
- Немецкого офицера надо захватить. Полковника тоже и вот товарища майора, - он кивнул в сторону командира.
- А вы? - вырвалось у пилота.
- А я верю, что вы со Старчаком за мной и за этим солдатом завтра или послезавтра прилетите.
Летчик стал рассаживать пассажиров.
Майор и немецкий офицер поместились в люльках, укрепленных под крыльями. Полковник и Старчак устроились возле летчика, выбросив второе сиденье.
Самолет тяжело оторвался от земли. Он шел на восток. Летели над лесом, стараясь держаться подальше от дорог.
Когда приближались к линии фронта, немецкие зенитчики открыли яростный огонь из пулеметов. Пули свистели, казалось, над самым ухом. Свинцовый дождь барабанил по обшивке. Летчик резко сбавил газ, и самолет, проваливаясь, стал снижаться. Над самым лесом пилот выровнял машину и вновь повел ее на восток.
Приземлились на полевом аэродроме в районе Вязьмы. Летчик, сдернув меховой шлем, сказал Старчаку:
- Думал - крышка...
Пассажиры начали выбираться из самолета. Вот неловко спрыгнул на землю пожилой полковник, вот вылез наконец и майор.
- А где немец? - спросил Старчак.
Моторист вытащил тучного офицера. Он был мертв: пулеметная очередь прошила ему голову.
Пилот и моторист насчитали в самолете восемнадцать пробоин...
Да, многое напомнила капитану Старчаку его штурманская, потертая на сгибах карта. Вспомнил он и то, как помог выйти из вражеского кольца нашей колонне" которую вел из района Бреста полковник Некрасов.
Об этом маленьком событии Иван Георгиевич не стал и говорить:
- Чего там, вам это лучше, чем мне, известно.
8
Днем - работа в отряде, ночью - полеты... Вот почему он был- таким усталым в то утро, когда я по заданию газеты приезжал на главную базу парашютистов "Дачу Старчака".
- Но вы могли бы не летать, - сказал я Старчаку, когда разговор зашел о той поре.
- Вы хотите сказать: имел право, - уточнил Старчак. - Право не летать я имел, но отказываться от полетов не мог. Тогда, в первые дни, делать то, что я делал, было некому. Ведь, кроме права, есть долг.
- Не знаю, как другим командирам, - добавил Старчак, помолчав, - а мне повезло: я имел дело с людьми, которые меньше всего говорили о правах. Вспоминается мне один паренек, Петров Борис Гордеевич... Вы, наверно, с ним встречались. Вот он,
Я посмотрел на фотографию и узнал в высоком юноше парашютиста, с которым, работая в дивизионной газете, несколько раз беседовал. Этот парень любил поэзию, сам писал стихи, но, как я его ни уговаривал, не согласился прочесть мне ни строчки.
- Он что, и до войны с вами служил? - спросил я.
- Нет, он из авиаполка... После одного особого задания у нас остался.
Слова "особое задание" заинтересовали меня, и я не отстал от Старчака, пока он не рассказал мне о Борисе Петрове и о событиях лета сорок первого года.
9
Это было в начале августа.
Старчак спустился по ступенькам в штабную землянку. Там, кроме сухонького чернявого телефониста Мальшина, никого не было. Увидев командира, телефонист
- Сидите, сидите, - махнул pyкой Старчак. - Из штаба не звонили?
- Звонили. - Мальшин протянул капитану листок с зашифрованным сообщением. Старчак сел за стол и стал расшифровывать депешу. Перехватив вопросительный взгляд Мальшина, он улыбнулся:
- Будет дело.
Видя, что капитан в хорошем настроении, Мальшин попытался прощупать его:
- А какое?
Старчак сделал вид, что не расслышал, и попросил позвать комиссара Николая Щербину.
Телефонист старательно завертел скрипучей ручкой полевого телефона.
Через несколько минут, осторожно пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку, в землянку вошел высокий молодой человек с резкими чертами лица, с твердыми, скулами. Это и был Николай Щербина, старший политрук, комиссар отряда.
Он уселся на низком для него табурете, вытянув ноги:
- Звал, Иван Георгиевич?
- Да, разговор есть.
Любопытный Мальшин почувствовал, что он здесь
лишний, и, взяв с полки котелок, отправился за обедом.
Когда дверь захлопнулась, капитан сказал Щербине:
- Особое задание получено. Доставай карту... Щербина вытащил карту, капитан - навигационную линейку, схожую с логарифмической, транспортир, циркуль, остро отточенные карандаши.
- Вот здесь, в районе Смоленска, аэродром. Здесь базируются самолеты пятьдесят третьей авиаэскадры дальних бомбардировщиков "Легион Кондор", а в районе Борисова - пятьдесят пятая эскадра... Отсюда они летают на Москву.
- Наши этот аэродром уже бомбили...
- Не очень удачно. Надо помочь...
Долго говорили Старчак и Щербина о том, что именно нужно сделать, чтобы выполнить задание.
А задание это, хоть именовалось "особым", было по сути дела и для Старчака и для Щербины самым обычным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44