- Особенно австрийских офицеров, - сказал я, указав на портреты.
_ Неважно! Это были прекраснейшие друзья. Национальность на чувства не влияет.
Два часа прошли в бесконечной болтовне, и я понял, что молодая женщина была если не дамой австрийского полусвета, то, по крайней мере, ветреной особой весьма легкого нрава. После ряда бесплодных попыток мне удалось начать серьезный разговор и объяснить, какого рода услуг я от нее ожидаю.
- Охотно, - ответила она мне, - потому что я русская по рождению, однако не слишком много смыслю в этом деле. Когда со мной говорят о театре, танцах, спорте, кинематографе, а также о любви, я чувствую себя в своей стихии.
- Однако при случае вы можете повторить нам все, что услышите, поскольку молодые офицеры бывают иногда возбужденными.
- Без сомнения.
- Позвольте, - добавил я, достав бумажник и показав пачку денег, вручить вам вот это на покрытие расходов, которых потребует получение информации, и это только начало.
Глаза молодой женщины заблестели, она схватила деньги.
- Мерси, но вы уже уходите? - сказала она, увидев, что я встаю.
- Время поджимает, сударыня.
- Как жалко! Мы могли бы провести вместе прекрасный вечер.
Я откланялся и ушел в убеждении, что с деловой стороны здесь ничего не выйдет. К счастью, я позаботился о том, чтобы не оставить ничего, могущего скомпрометировать нашего резидента. С грустью возвращаясь в штаб, я пересек этот город, спокойствие которого словно улетучилось, однако добродушие моих товарищей и благожелательный прием генерала Брусилова рассеяли мои мрачные мысли.
Поскольку штаб проинформировал меня, что армия останется еще два-три дня во Львове, я не отдал приказа немедленно арестовать лиц, указанных мне Р., и отметив, что взвод казаков находится в моем распоряжении, возвратился в гостиницу, полумертвый от усталости. И тот же час заснул. Меня должны были разбудить в три часа утра.
Посреди ночи стук в дверь внезапно прервал мой сон. Я открыл и увидел капитана Р., запыхавшегося, бледного, в полурасстегнутой одежде.
- Штаб уехал, штаб уехал, - беспрестанно повторял он.
- Успокойтесь, дорогой капитан. Это неожиданная новость, должно быть, произошел новый прорыв нашего фронта; однако расскажите подробней.
- Извольте, господин полковник. В девять утра, когда вы ушли от нас, не произошло никаких изменений в известных вам распоряжениях. Через три часа генерал Брусилов отдал приказ штабу фронта и штабам корпусов отойти за оборонительные линии Львова. Связь с фронтом прервана.
- Это действительно серьезно. Не будем терять времени.
Через несколько мгновений мы были готовы и с рассветом покинули гостиницу. Время от времени мы встречали отступающие пехотные войска и отдельные артиллерийские батареи. В штабе II армии несколько солдат поспешно укладывали в фургоны документы и имущество. Офицеры, наблюдавшие за их сборами, сообщили нам, что вместе с VIII армией все корпуса отходят за линию обороны. Я вручил двум из них список лиц, подлежащих аресту: коммерсантов, банкиров и, между прочим, парочку дам высшего света, которых мы из-за их поведения не были заинтересованы оставлять в тылу. Эти дамы из осторожности не ночевали дома и их нельзя было захватить врасплох. Были арестованы и переданы казачьему подразделению для отправки в Броды двадцать человек. Пока мы изучали документы, отобранные у арестованных, раздался сильный взрыв: взлетел на воздух вокзал. Сообщение по железной дороге прекратилось.
Мы вернулись в гостиницу пообедать. Весьма поучительная деталь: официант-австриец, который нас обслуживал, был так же корректен, как и накануне. Зато когда мы усаживались в автомобиль, львовские обыватели, собравшиеся в биллиардной, бросали на нас враждебные взгляды. Накануне они казались преданными России. Теперь с австро-венгерскими знаменами в руках, в парадной одежде, они готовились встречать своих солдат.
После возбуждения и шума последних дней город казался мертвым. Зато дорога в направлении Гелиповского*1 монастыря была забита отступающими войсками, на которые падали вражеские снаряды. После многочисленных перипетий мы сумели добраться до Ковно, где находился штаб.
Через две недели прибыл казачий унтер-офицер, командир отряда, конвоировавшего пленных. Он довел до Брод всего десять человек: остальные попытались бежать и были убиты по дороге. Все найденное при них он передал мне.
Много времени спустя нам удалось установить связь с агентами, оставленными во Львове. Старый бухгалтер вел регулярные записи, как и было условлено. Что же касается прелестной женщины, то мы о ней ничего не узнали. Позднее я встретил ее в Париже во время моей миссии. Что она там делала? Я сообщил о ней во 2-е бюро.
Швейцарский гражданин
В конце 1915 года события на Юго-Западном фронте развивались с удивительной быстротой. Каждый день германские войска атаковали нашу III армию. Нуждаясь в резервах и боеприпасах, она не могла контратаковать войска генерала Маккензена и отступала. Высшее командование теряло самообладание. Генерал Иванов слал телеграмму за телеграммой, требуя все, чего нам не хватало.
Однажды утром, после ночи, проведенной полностью за расшифровкой телеграмм, я был вызван к телефону комендантом станции Холм. Он срочно вызывал меня. Я немедленно выехал.
В Холме среди пассажиров, прибывших ночью, был человек, крайне плохо изъяснявшийся по-русски, паспорт которого показался подозрительным. Взятый под наблюдение комендантом, который не мог добиться от него никаких объяснений, этот господин проявлял чрезмерное волнение и требовал присутствия начальника разведывательного бюро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90