Помимо всего прочего, до войны он был успешным лидером нашего народа, он делал все эти удивительные вещи, он никогда нам не лгал (мы так думали), и зачем ему делать это сейчас? Мы просто не могли принять, что после всех этих усилий война может быть проиграна. Когда ехал в родной Альтмюнстер, где-то в середине апреля 1945 г. я в поезде встретил своего друга, и он высказал мне свои сомнения.
- Хорошо, Руди, - сказал он, - что ты собираешься делать, когда война закончится? Ты знаешь, что мы ее проиграем.
- Бертольд, - ответил я, - не говори глупостей. Ты знаешь, что мы выиграем войну.
- Каким образом? - сказал он.
- Хорошо, - сказал я, - фюрер говорит, что у нас есть специальное оружие, которое он использует только тогда, когда это будет абсолютно необходимо для спасения народа Германии. Я не думаю, что кто-либо мог лгать так много в течение всех этих лет и что мы верили всем этим вымыслам. Должно быть, он говорит правду!
- Хорошо, Руди, - сказал он, - ты еще увидишь. Нет смысла спорить об этом. Может быть ты прав, может быть я прав, посмотрим.
На самом деле, всего несколько недель назад, когда я путешествовал по Германии, я встретил Бертольда на вечеринке одноклассников. Я упомянул о том разговоре и он сказал: "Я это очень хорошо помню, но ты знаешь, это уже не имеет значения".
Глубоко в душе, возможно, мы все об этом знали что война близка к концу. Как могла Германия выиграть войну, когда казалось, что фронты исчезли, и больше не было никакой организации. Откуда бы мы получили "специальное оружие"? Куда бы мы сбрасывали это "специальное оружие" на врага, чтобы его уничтожить? На свою страну?
Возможно, мы были в таком состоянии, что глубоко и подсознательно думали: какая разница, на самом деле, пока мы живы, мы можем вновь построить свою страну и начать новую жизнь. Мы просто не хотели признаться самим себе в поражении. Я конечно же не хотел признаться самому себе, что я не сделал свою работу так, как надо. Я и мои друзья должны были помочь выиграть войну. Мы сделали все, что могли, но что пошло не так? Ну ладно, самое лучшее было недостаточно хорошим!
6 мая, когда мы были в Тироле, офицер германской пехоты в белом шлеме и на мотоцикле с приделанным к мотоциклу белым флагом подъехал к нам и сообщил, что мы должны немедленно освободить дорогу и спрятаться за одним из сенных сараев в поле. Вскоре мы увидели приближающийся конвой, состоящий из американских джипов, немецких мотоциклов с офицерами в белых шлемах и с белыми флагами и несколько трехтонных американских армейских грузовиков с пулеметами и белыми флагами, прикрепленными сверху. Для меня это был знак окончания войны. Я не помню, где мы провели ту ночь, но наутро мы поехали в своей машине дальше на запад. Мы встретили нескольких представителей американской военной полиции, который остановили нас и сказали, что теперь мы пленники американской армии, и что война закончилась подписано соглашение о прекращении огня. Нам приказали следовать за одним из них, и он привел нас в лесок и показал, где остановиться. Что удивительно, нам не приказали сдать оружие. Когда мы прибыли туда, куда приказал военный полицейский, мы обнаружили большое скопление немецких танков и солдат, многие из которых носили на обшлаге отличительную нашивку Grossdeutschland. Как нам посчастливилось встретиться со своим подразделением а я считаю, что это то самое подразделение, реорганизовать которое и был направлен лейтенант известно одному богу. Я никогда лейтенанта об этом не спрашивал (а может быть, в тот момент мне было все равно) и, более того, не следует задавать глупых вопросов офицеру германской армии.
Как бы то ни было, мы оказались здесь вместе с остатками Grossdeutschland, в непосредственной близости от американской 45-й пехотной дивизии. Я не могу понять, почему американцы относились к нам столь сердечно и почтительно. Я всегда считал, что когда солдат сдается врагу, первое, что он делает это сдает оружие тем, кто взял его в плен. Однако, в нашем случае это было не так, поэтому я мог только делать предположения о том, почему они это сделали. Ранее, когда мы еще ехали по дороге из Винца, мы встретили нескольких германских пехотинцев, которые несли свое оружие и направлялись на восток. Мы остановились, чтобы спросить, куда это они идут, ведь русские наступают. И если эти пехотинцы ищут свой полк, то им надо ехать с нами. "Нет", - отвечали они, - "мы идем на восток драться с русскими, потому что американцы собираются нам помочь!" Наш лейтенант думал, что это смешно, потому что так не бывает, чтобы враг резко переменился и после того, как он боролся с вами, станет помогать вам драться с их собственными союзниками. Но когда я вспомнил об этом эпизоде, меня вдруг осенило, что возможно, это и было причиной, по которой нам оставили оружие. Может быть, американцы просто тянули время, потому что думали, что нас могут послать на восток драться с русскими.
Но какими бы ни были их мотивы, через два дня, 9 мая, нам сказали, что русские и немцы подписали соглашение о прекращении военных действий, и что война в Германии наконец закончилась. Нам было приказано встать в строй и сдать оружие американцам. В то же время нашему командиру батальона, майору, сказали, что на каждую роту можно оставить шесть пистолетов, которые должны носить офицеры. Спустя короткое время нас перевели в деревеньку под названием Хоф, тоже в Австрии. Нам было предписано оставаться в деревне и не покидать ее, а наш майор должен был дать слово чести, что он сделает все возможное, чтобы предотвратить побег своих солдат. Более того, ему было сказано, что мы должны жить так, как будто не было никакой войны, а мы все еще находились в германской армии то есть дисциплина должна быть такой же, как и раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8