И миссис Хонг была уверена, что Джон - незаконнорожденный сын ее мужа: уж очень они оказались похожи друг на друга!»
В Сан-Франциско Джон и Йоко встретились и с Полом Красснером - Йоко познакомилась с ним раньше, еще в начале 60-х годов. Он был одним из первых йиппи и с 1958 года выпускал журнал «Реалист» - радикально-политической направленности и полупристойного юмора. За полтора месяца до этого стало известно об «уотергейтском взломе», но «операция прикрытия» Никсона протекала пока очень эффективно. Однако Красснер сразу же уловил смысл происшествия в «Уотергейте» и решил посвятить этому очередной номер «Реалиста». Он уже имел гранки статьи известного эксперта по политическим заговорам Мэй Брасселл. «Но у меня не было средств на выпуск журнала. Надо было дать задаток пять тысяч наличными - и я ума не мог приложить, где бы их достать.
Я вернулся из типографии домой, и тут мне позвонила Йоко. Они с Джоном только что появились в Сан-Франциско и предложили встретиться за ленчем. Я дал прочитать гранки статьи Мэй Брасселл. Как оказалось, ее описание методов и целей правительства в этой тайной операции в точности соответствовало тому, что произошло с ними. Я признался им, что у меня нет денег на издание журнала. Долго убеждать их мне не пришлось. Мы зашли в Токийский банк, и они сняли для меня со счета пять тысяч. Помню, когда журнал был отпечатан, я так растрогался, что позвонил Джону в Нью-Йорк и сказал ему: «Ну, теперь я могу умереть счастливым». Он только и бросил: «Да перестань!» Джон был скромный парень. Он осознавал силу своего влияния, но не воспринимал свою персону так же серьезно, как дело, которому он себя посвятил».
Статья Мэй Брасселл в августовском номере «Реалиста» за 1972 год прорвала информационную блокаду «уотергейтского взлома» как раз в то время, когда пресса удовольствовалась заявлением Никсона, будто «никто из сотрудников Белого дома, никто из членов администрации не был замешан в этом весьма странном инциденте». Статья в «Реалисте» появилась за два месяца до того, как материалы Вудварда и Бернстайна в «Вашингтон пост» произвели сенсацию. Брасселл точно идентифицировала взлом штаб-квартиры демократической партии как составную часть широкой преступной кампании против недругов Никсона. Она связала воедино информацию о связи уотергейтских взломщиков с ЦРУ, слова жены Джона Митчелла о «грязных штучках» администрации и просочившиеся в прессу сообщения о том, что предвыборная стратегия Никсона предусматривала использование провокаторов, которым вменялось изображать радикалов, пытающихся сорвать национальный съезд республиканской партии. Джон, наверное, должен был понять, что попытки Никсона депортировать его из страны тоже являлись составной частью этой широкомасштабной кампании.
Но насколько широкомасштабной она была? Брасселл считала, что «уотергейт» - это не просто один их элементов предвыборной кампании Никсона. Она утверждала, что данное преступление было спланировано как компонент «политического государственного переворота» теми же людьми, которые «привели к власти Гитлера» и «убили президента Кеннеди и Роберта Кеннеди». А теперь они попытались «отбросить нашу конституцию» и сорвать выборы 1972 года, чтобы установить в Соединенных Штатах «фашистскую диктатуру». Появление подобной горячечной теории заговора было отчасти инспирировано недавними заявлениями Луиса Тэквуда, грозившего рассказать о невероятных вещах, которые он узнал, будучи тайным агентом спецслужб.
Строго говоря, осознать истинные масштабы «уотергейтского заговора» в то лето не представлялось возможным. Даже когда Вудвард и Бернстайн обнародовали полученные ими сведения, представителям Никсона почти удалось убедить общественность, что статьи в «Вашингтон пост» содержат «нагромождение нелепостей», «бессмысленную ложь» и вообще являются образцом «вопиюще безответственного журнализма». Тем не менее, если Джон финансировал издание журнала со статьей Мэй Брасселл, это означало, что сам он был весьма напуган обстоятельствами своего дела. «Мы все находились во власти паранойи, - вспоминал в 1983 году Красснер. - Меня называли параноиком. А я и сам думал - уж не сошел ли я с ума, в самом-то деле?..»
Размышления Красснера о политических заговорах не ограничились поисками связи между убийством братьев Кеннеди и «уотергейтским взломом». Он поделился с Джоном своими мыслями о том, что «все политические убийства являются также убийствами культуры. Меня интересовало его мнение о смерти Джэнис Джоплин, Джима Моррисона, Джими Хендрикса, а также и Отиса Реддинга, которые, возможно, только выглядели как самоубийства, - ведь все эти люди были бунтарями и образцом для подражания, находясь на гребне волны молодежного движения. На это Джон мне ответил: «Нет, нет, они просто вели саморазрушительную жизнь». Но несколько месяцев спустя, когда его дела приняли очень серьезный оборот, он сам напомнил мне об этом разговоре и сказал: «Слушай, если что-нибудь случится со мной или с Йоко, то это будет не несчастный случай». Это замечание, сделанное осенью 1972 года, свидетельствует, что процесс о депортации пробудил в душе Джона самые страшные предчувствия.
Чтобы проявить гражданскую лояльность, Джон принял приглашение участвовать в благотворительном концерте в «Мэдисон-сквер-гарден» в августе 1972 года для фонда Джералдо Риверы «Один на один». Этот фонд финансировал лечение умственно отсталых детей. Сегодня подобное мероприятие воспринималось бы как само собой разумеющееся. Однако в 1972 году развернулся громкий скандал, когда Ривера предал гласности информацию о кошмарных условиях содержания умственно отсталых больных в приюте «Уиллоубрук» в Штате Нью-Йорк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124