- До этого года жил в Симферополе, работал парикмахером. Я его частенько встречал, - рассказывал Вася Черный. - С наградами, между прочим, наверно, и во сне не расстается. Весь так и блестит. Я как-то спросил его: "Жора, а как Румыния?" "Еще, - говорит, - подожду. Надо подучиться, как простому человеку счастье строить". А недавно я получил письмо. Он уже в Румынии. Просит совета, как организовать товарищество по совместной обработке земли.
На следующий день Вася Черный уехал в Москву. Оказывается, он учился в высшей партийной школе. Мы с Македонским пошли на виноградники. Шел сбор.
- Самойленко, как думаешь, соберет Брынцева сто девяносто центнеров? - спросил Македонский заведующего первым отделением совхоза, бывшего своего разведчика.
- Двести наверняка соберет, Михаил Андреевич, - успокаивал тот.
Участок лучшей звеньевой Марии Александровны Брынцевой выделялся даже среди образцовых плантаций совхоза. Сильные, рослые кусты, поддерживаемые проволокой, немного отвисли. Тяжелые, едва прикрытые пожелтевшими листьями кисти тянулись к земле. С отдельных кустов снимали более десяти килограммов винограда.
Мария Александровна была женой человека, который в годы Великой Отечественной войны мужественно помогал нам, крымским партизанам. И когда трагический случай привел его в застенки гестапо, он стойко перенес все испытания и унес с собой в могилу партизанскую тайну.
Осталась Мария Александровна с детьми в дырявой хате, с небольшой заросшей усадьбой. Пусто было в доме, пусто и на душе.
- Маня, берись за свою усадьбу, а то пропадешь, - советовали сердобольные соседки.
"Что за работа на этом клочке земли? Нет, нужно большое дело, такое, которое поднимет весь народ, всю страну. Только так я смогу поставить на ноги семью, только так поступил бы мой муж", - думалось ей.
Организовали совхоз, но в нем не было еще ни рабочих, ни нужного опыта, ни машин. Разбитые дома, запущенные дороги, заросшие виноградники.
Однажды ребята Марии Александровны увидели на пороге своего низенького домика Михаила Андреевича Македонского, всполошились, кинулись к старшему - Виктору. Тот рассадил братишек по углам, шмыгнул носом, вытер рукавом табуретку.
- Садись, дядя директор! Мама в Судак ушла, - он повернулся к малышам, которые тоже старались что-то объяснить гостю, и почти по-взрослому прикрикнул: - Тихо!
Ребята замолчали.
Македонский сел, хорошо, тепло улыбнулся и сразу понравился мальчикам. Они по-одному стали приближаться к нему, окружили его. Михаил Андреевич смотрел на их ситцевые рубашонки, на нанковые штаны, на босые ребячьи ноги. Да, бедность. Но почему ему не так уж муторно на душе, почему нет чувства отчаяния?
Глаза, глаза этих малышей. Они светлые, веселые, шаловливые. Кто их сделал такими? Конечно, Мария Александровна - вдова партизана. Домашняя обстановка более чем скромная: стол, крытый клеенкой, кровать аккуратно застланная, занавески марлевые, но накрахмаленные. Все на своем месте, чисто. Видно, ребята приучены и к порядку. Везде чувствуется заботливая рука матери.
Вот и пришла хозяйка - худощавая, с загорелым лицом, обвязанная белым ситцевым платком, сероглазая, с чуть сжатыми упрямыми губами.
Мария Александровна стала рассказывать о своих трудовых делах.
- Работаем все в одной куче, не отличишь, кто по-настоящему, а кто так время отбывает.
- Правильно, не годится, - согласился Македонский и с удовольствием подумал, что Брынцева начала не с жалоб, не с просьб, а с главного - с совхозных дел.
- Была вот в Судаке, у Князевой. Она взяла на себя гектар земли и перед всеми за этот клочок в ответе. Уж так выхаживает, так удобряет любо смотреть. Подумала и я, прикинула. А ведь верно-то поступила Князева. Техники еще нет, людей раз-два и обчелся. Мы, бабы, возьмем по гектару да по-настоящему потрудимся и другим дорожку откроем. Как думаете, товарищ директор?
Михаилу Андреевичу хотелось за всех поблагодарить эту маленькую, но сильную, с характером женщину и от всего сердца крикнуть: "Вы же замечательный человек"!
Вместо этого он спросил:
- Вы одна возьмете гектар виноградника?
- Возьму! Только мой будет гектар, мой. Сгонять будете - не сойду. Три-четыре, а может, и все пять лет он должен быть за мной. Тогда добьюсь от земли нужного.
- Согласен, - тут же решил Македонский.
Через неделю многие с удивлением смотрели на Марию Александровну. И зачем только она взялась выхаживать этот клочок одичалой земли? Не осилит. Что будет с ее детьми?
Но Мария Александровна знала, на что шла. Чуть потеплело, и она со всеми ребятами перекочевала на виноградник, на свой гектар. Мальчики постарше смотрели за меньшими, а самый старший - Виктор - рвал бурьян, жег его, а потом с матерью копал. И так с утра до ночи. И на удивление всему коллективу, Мария Александровна справилась с перекопкой, лучше всех отработала кусты, сняла наивысший в совхозе урожай. И так из года в год.
Кто-то сказал, что Брынцева совершила подвиг.
Подвиг... Что означало это слово по отношению к человеку, работавшему на виноградниках?
Очень многое!
Брынцева - первая из виноградарей Крыма - получила звание Героя Социалистического Труда. А сейчас ее имя, депутата Верховного Совета СССР, дважды Героя Социалистического Труда, известно всей стране. Ныне у Марии Александровны много учеников и последователей.
Как-то в одну из своих поездок в совхозы Македонский повел меня на какую-то горку. Отсюда был виден весь поселок. Виноград сплошным зеленым ковром покрывал долину от горного перевала до остроконечных вершин Кара-Дага. Он взбирался на взгорья, сползал в ложбины, лепился между скалами, всюду, где умелые руки человека отвоевали у гор хотя бы узкую полоску земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91