Все это было уложено в вещевой мешок и запачкано свежей кровью. Затем 10 октября один из разведчиков выехал за линию фронта как бы на разведку, открыл огонь по дозору турецких кавалеристов и вынудил его к преследованию. Притворившись раненым, он откинулся с седла и как бы случайно выронил свой вещевой мешок, полевой бинокль и ряд других предметов. Через несколько дней в приказ по корпусу было включено объявление о том, что утеряна записная книжка. В этот приказ было завернуто несколько бутербродов и тоже подброшено за линию фронта.
Турецкий унтер-офицер, нашедший сумку, был награжден, а его корпусный командир опубликовал приказ, предостерегавший своих офицеров от ношения документов во время нахождения в разведке. Однако с точки зрения англичан более важным было то, что турки после этого сосредоточили все свои усилия на укреплении позиций у Газы, пренебрегая позициями другого фланга. Кресс фон-Крессенштейн также держал единственную резервную дивизию позади турецкого фланга у Газы, несмотря на указание своего далеко находившегося начальства Фалькенгайна - о том, что ее следует расположить у самого Бершеба или позади него. Даже тогда, когда 31 октября в действительности началось наступление на Бершеба, Кресс отказал в присылке подкреплений. Произведенная противником неправильная расстановка сил была обязана главным образом хитрости разведки, но известная доля успеха должна быть приписана также и Мюррею, которому последовательными неудачами британских войск у Газы, по-видимому, удалось убедить турок в безграничной глупости англичан.
Необходимость отвлечения противника чувствовалась более, чем когда-либо. С момента прибытия Алленби британская армия была усилена не только новыми войсковыми частями, но и тяжелой артиллерией, что являлось результатом как его собственных требований, так и энергичного нажима Ллойд-Джорджа в Англии. Армия в Палестине была увеличена до 7 пехотных и 3 кавалерийских дивизий и имела общую численность 75000 штыков и 17000 сабель. Но силы турок тоже возросли и состояли из 8 слабых дивизий и 2 кавалерийских полков общей численностью в 30 000 штыков и 1 400 сабель.
Зловещим облаком на горизонте казалась "ударная" армейская группа, сформированная под руководством Фалькенгайна для создания перевеса на Среднем Востоке. Она состояла из семи турецких дивизий, комплектовавшихся в Алеппо, и "стального ядра" в виде нового германского "азиатского корпуса", сформированного главным образом из артиллерийских, пулеметных и других технических родов войск. Эта группа, первоначально намеченная турками для обратного взятия Багдада, по настоянию Фалькенгайна должна была быть использована для наступления на палестинском фронте. Последнее было едва предупреждено наступлением британских войск.
Рассматривая средства отвлечения противника, Алленби вспомнил о своих союзниках - арабах. Тотчас же была послана телеграмма Лоуренсу, которую последний получил по возвращении из набега в Ма'ан. Самолет доставил его через пустыню в штаб главнокомандующего, где он сделал доклад о существовавшей в районе Ма'ана обстановке и пояснил ценность частичного нажима на артерию Геджаса вместо полного ее удушения. Это, по его мнению, должно было заставить турок держаться за Медину и одновременно лишить их возможности осуществления какой-либо серьезной операции.
В отношении оказания непосредственной помощи предстоявшему наступлению Алленби Лоуренс колебался в выборе решения.
"Нам следовало быть готовыми к моменту наступления Алленби и в таком месте, где наши силы и тактика ожидались бы меньше всего и оказались бы наиболее разрушительными. На мой взгляд, таким центром притяжения был Дераа, железнодорожный узел линии Иерусалим - Хайфа - Дамаск - Медина, являвшийся средоточием турецких армий в Сирии, общий пункт всех их фронтов и волей случая - районом, в котором находились огромные нетронутые резервы арабов-бойцов, обученных и вооруженных Фейсалом".
Одни лишь арабы благодаря их исключительной подвижности имели все шансы нанести удар по этому солнечному сплетению турецкого организма. Лоуренс обдумывал некоторое время, как призвать к оружию всех своих сторонников и разбить турецкие линии сообщения силой. В штабе Алленби были уверены, что при любом руководстве 12000 арабов будет достаточно для того, чтобы произвести стремительный натиск на Дераа, разрушить все железнодорожные линии и даже захватить внезапным ударом Дамаск. Любая из этих операций сделала бы положение армии в Бершеба критическим.
Причиной воздержания Лоуренса явилось его сомнение в способностях британской армии и учет последствий возможной неудачи для конечной цели. Хотя арабы в районе Дераа и были достаточно подготовлены к восстанию, но Лоуренс чувствовал, что призывать их к выступлению теперь означало рискнуть наилучшим резервом, который Фейсал берег для последнего момента успеха в расчете, что первая же атака Алленби сметет противника и погода в ноябре будет благоприятствовать быстрому наступлению.
"Я мысленно оценил британские войска и почувствовал, что не могу убедить себя положиться на них. Рядовые солдаты зачастую были прекрасными бойцами, но их генералы столь же часто проявляли свою глупость и проигрывали то, что первым удавалось выиграть на незнании противником обстановки. Алленби еще не имел никакого опыта, а его войска были задержаны на месте и подорваны периодом командования Мюррея. Казалось, что может наступить время для другой попытки в следующем году. Поэтому для блага арабов я решил не рисковать".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108