на днях у меня были старики Ижевцы и сообщили, что озлобленные карпаторуссы ругают их за верную службу своей родине и, не стесняясь, говорят, что им только бы попасть на фронт, а там они расправятся с теми, кто их туда погнал, а сами уйдут к красным; те же отправить их домой.
Сообщил это 3-му Ген.-Квару, прося обратить внимание, что это идет не из контрразведчичьих сфер, а сообщается стариками рабочими, неспособными на выдумку.
В результате новая глупость и новый вред: до сих пор у нас был добровольческий карпаторусский батальоне очень хорошего состава, очень добросовестно несший на себе тяжелые наряды и караулы. Теперь эта надежная и прочная горсточка растворена в насильно согнанных и нехотящих воевать людей.
В газетах моря платных восторгов по поводу "изумительного по своему единодушию поголовного подъема героев подъяремной Карпатской Руси на спасение родного русского народа". Платные перья всегда были особо подлы, а в теперешней гнилой атмосфере они побили все старые рекорды.
Каждое заседание Комитета по делам печати дает мне возможность высказать свое негодование по адресу наших осведомителей и наемных писак. Сначала Крафтон на меня обижался, но за последнее время часто соглашается, что я прав и что органы осведомления совершенно не выполняют своего назначения.
5 Сентября.
Утром вызвали к Адмиралу, где уже были Головин и Дитерихс. Адмирал сообщил, что, выслушав все доклады и доводы, он остановился на решении включить в театр военных действий весь Омский военный округ, сделав его главным районом для новых формирований под руководством Главнокомандующего и избранных им лиц. Иркутский и Приамурский округа остаются в подчинении Верховному Правителю и в ведении Военного Министра; никакого стратегического резерва на Дальнем Востоке формироваться не будет, а потому вопрос о назначении Хрещатицкого отпадает.
Доложил Адмиралу, что вполне приветствую такое решение, долженствующее удовлетворись фронт и вполне естественное, ибо все равно Омску суждено стать прифронтовым городом.
Отвечая на просьбу Адмирала не уходить с должности до приискания мне заместителя, доложил, что заместителем мог бы быть вполне соответствующий посту Военного Министра генерал Сурин, по моему мнению несравненно более меня подходящий к этой должности; Адмирал ответил, что против кандидатуры Сурина почти весь Советь Министров; это меня удивило, т. к. члены Совета не могли не знать, как методично, ревностно и добросовестно работал Сурин и какие успешные, хотя и невидные, результаты дала его работа; если бы у нас было побольше таких людей и работников, как Сурин, то можно было быть спокойным за будущее.
Вечером в Совете Министров узнал от Сукина, что он, по поручению Адмирала, был у генерала Такаянаги, чтобы узнать правда ли, что японское правительство требует обязательного назначения инспектором формирований Дальнего Востока ген. Хрещатицкого, связывая с этим назначением вопрос об оказании нам дальнейшей помощи.
По словам Сукина, Такаянаги был донельзя удивлен этими вопросами и ответил, что ни о чем подобном они никогда и не думали и что они не считают себя в праве вмешиваться в такие дела.
Таким образом открылась вся провокаторская махинация превосходительного спиртовоза; очевидно, это и повлияло на утреннее решение Адмирала.
Но, тем не менее, Хрещатицкий остается в распоряжении Дитерихса и предназначается на должность инспектора формирований в Омском округе.
Спрашивается, сколько же мерзостей надо сделать, чтобы над вами поставили, наконец, крест!
Что прочное и здоровое может быть при таком порядке, при котором разоблачений, подобных сегодняшнему, оказывается недостаточно чтобы с позором и пропечатанием выгнать вон способного на такие поступки генерала.
Не без труда протащил через Советь Министров законопроекта об ассигновании Военному Министру десяти миллионов рублей на экстренные расходы по устройству дела воспитаниия детей военно-служащих. Уже осень и нет возможности проводить все мелкие статьи, разрешающие этот насущный вопрос обычным путем; поэтому я и просил Совет Министров доверить мне это дело и отпустить просимый аванс.
Пролез большинством только одного голоса и то после того, как резко крикнул, что гoлocyющиe не имеют права отказать в помощи детям тех, которые за нас и за Россию умерли и умирают.
Разве можно успешно работать при таком государственном механизме при котором приходится протаскивать через голосовальную машину такие вопросы и рисковать остаться с носом, если более чем полудюжине министров вздумается голосовать против.
Тошно было слушать, как две бюрократических крысы от контроля и финансов вылезали из шкуры, чтобы как-нибудь провалить мой проект, доказывая ссылками на законы и протухшие циркуляры, что получающим усиленное жалованье не полагается выдавать пособий на воспитание детей.
С наслаждением отправил бы этих крыс на фронт, оклеив их этими циркулярами.
6 Сентября.
Капризное настроение Омска опять потемнело; присяжные оптимисты продолжают еще находиться под угаром "фронтовых побед, но тревожные нотки начинают проскальзывать уже даже у заправил Ставки; мелкие успехи есть, но разгрома красных не только нет, но они сами начали нас кое-где теснить; лучшие наши части уже израсходованы, резервы подходить к концу, а красные не желают даже начать отступление.
Спрашивал Ставку о причинах бездеятельности до сих пор конного корпуса; по секрету сообщили, что наступление начато не дожидаясь, не то что развертывания, а даже сбора частей конного корпуса;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128