Борьба идет неравная; старая власть разбежалась; ее авторитет безвозвратно потерян; она изжита и стала ненавистна тем, кого ее же дряблость, нежизненность и ошибки сделали силой; ее сторонники рассеяны, неорганизованы, запуганы и забиты и для спасения своей шкуры, достояния и привилегий (не все конечно, но к сожалению большинство) готовы на всякие уступки, компромиссы, жертвы и даже подлости. Организация сохранившихся здоровых элементов сейчас уже очень трудна; все ненадежное с точки зрения новой большевистской власти уже взято под подозрение и под неослабный надзор.
Новая власть народных комиссаров находится сейчас в совершенно иных условиях: она переживает медовый месяц своего существования и, прилещивая к себе толпы, расточает им самые заманчивые обещания и жирные посулы; она гарантирует им немедленное избавление от всех реальных неприятностей войны и сулить самое широкое осуществление всех давно накопившихся вожделений. Она повелительница масс и всей вооруженной силы страны; она ничем не связана, ничего не боится (потому что нечего терять) и дерзка до последних пределов.
Ее сторонники сорганизованы, захватили все рули и средства управления; они дерзки, жадны и готовы отчаянно защищать то, что приобрели и что уже начали пожирать.
Ясно, условия борьбы и силы сторон слишком неравны; несомненно также, что и обаянию власти товарищей комиссаров тоже наступить конец, ибо неизбежные законы жизни заставить их скоро начать принуждения и воздействия (что они кое в чем уже и начали), а когда это произойдет, то массы поднимутся против них также охотно, как они поднялись и против Царя, и против Временного Правительства, против Керенского. Трудно свалить первую власть, первые авторитеты, а потом это делается к легко, и охотно; наша интеллигенция очень постаралась, чтобы сделать возможным первый опыт и подрубить те суки, на которых сама сидела; ну, а теперь разные товарищи и руководимый ими массы будут повторять этот опыт с каждым, кто захочет наложить на них ярмо принуждения.
Играть в дудку инстинктов толпы большевики большие мастера: достаточно почитать большевистские газеты, наполненный заманчивыми декретами и еще более сулящими обещаниями, и умело поданными и раздутыми восхвалениями всего уже якобы сделанного новой властью для солдат, народных масс и трудящихся.
Соседний 27 корпус объявил, что будет всемерно поддерживать власть народных комиссаров и начинает переговоры о мире; наши комитеты все присоединились к этому решению. Задерживаю свой отъезд, желая дождаться приезда заместителя; оставаться и изображать какую-то гнусную пародию на Корпусного командира не могу и не хочу. После обеда получены две телеграммы, достаточно ярко показывающие в какие руки попала Всероссийская власть и какой курс она принимает; первая телеграмма за подписями новых дуумвиров Ленина и Троцкого, призывающая к беспощадной борьбе против буржуев, помещиков и чиновников; ко всем инакомыслящим приказывается применять ни перед чем не останавливающийся террор, с заключением в Петропавловку и на Кронштадтские форты. Вся горечь современной действительности, все грехи прошлого и вся ответственность и за прошлое, и за будущее очень искусно сваливается на буржуазию и на контрреволюционных генералов; по-видимому, мы уже не только в преддверии, но уже в сенях самой черной коммуны, но уже не в парижской, а в чисто русской редакции.
Другая телеграмма из противоположного лагеря от еще уцелевшего где-то Комитета Спасения Родины и Революции (тошнота берет от одного этого названия) с призывом к массам одуматься и понять, к чему ведет Россию сепаратный мир и соглашение с немцами. Неравная опять борьба: у красных дерзкая, чисто каторжная решительность, оглушительное действие и самые крайние средства террора; а у их противников жалкие уговоры, искание тех струн, которых у слушателей нет, и попытки заставить понять головой и почувствовать сердцем тех, у которых эти органы к таким операциям не приспособлены. По прежнему интеллигентные классы пытаются разговаривать с массами своего собственного измышления и не замечают всей бесполезности такого занятая; неужели восьми месяцев было мало для того, чтоб убедиться, что все эти нежные средства не по адресу направлены и совершенно негодны.
Тот рейс, которым несутся события, заставляет бояться, что всех нас ждут впереди еще более ужасные дни, еще более тяжкие испытания. Временное правительств не сумело приручить зверей; большевики же спустили зверя с цепей, и начинается его царство; пока его не запрут опять (на что мало надежды) или он сам не подохнет, до тех пор будет мрак и ужас, стоны, смерть и кровь.
Нужны великие муки и страшные испытания для того, чтобы массы постигли, что людям нельзя жить по звериному.
Вечером получили телеграмму армискома, что в его составь возвратились ушедшие ранее социалисты и что армиском принял на себя поручение начать с немцами мирные переговоры; корпусные представители умеренных социалистов говорят, что им пришлось изменить свою тактику в виду безвыходности создавшегося положения и для того, чтобы, приняв участие в переговорах, постараться побольше спасти и выторговать в пользу России, не давая большевикам сделать все это единолично и в крайних, несомненно крайне вредных для нас тонах.
Погода стоит, как нельзя быть хуже; дороги стали совершенно непроезжими в окопах, блиндажах и бараках-землянках невероятно грязно и мерзко, ибо ни чистить, ни поправлять никто из товарищей не хочет; крутости окопов обвалились половина окопов залита жидкой грязью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128