Мы рассчитывали пройти участок Олюторка — Майна Пыльгин за 3 ч, но летим больше, а признаков жилья нет. Видимо, виноват сильный встречный ветер. Рядом со мной сидит журналист Кулыгин. Я его изрядно стесняю, но ничего не поделаешь — мне постоянно приходится следить за работой мотора и обстановкой.
Наконец-то командир замечает поселок, и спустя б ч после начала перелета мы совершаем посадку. Бортмеханики принимаются осматривать машины — и… неприятный сюрприз: на самолете Молокова нет обтекателя винта. Механик Пилютов тут же вспомнил, что часа через полтора после взлета он ощутил удар по фюзеляжу. Да, все могло кончиться очень плохо… На всякий случай я снял обтекатель и с пропеллера нашего Р-5.
Из бесед с зимовщиками мы узнали, что на местном рыбоконсервном заводе есть бензин, применяемый при лакировке консервных банок. По запаху он походил на авиационный, в, опробовав его на одном из двигателей, мы заполнили все пустые бидоны.
В Майна Пыльгин у Каманина созрело решение лететь не в Уэлен, как намечалось, а через Анадырь в Ванкарем. Туда уже завезли на собачьих упряжках бензин и продовольствие, да и до лагеря Шмидта оттуда всего 125–130 км. Кроме того, отпадала необходимость лететь над морем. Зато нам предстояло перевалить через неизведанные тогда Пал-Пальский, Анадырский и Золотой горные хребты.
Началась подготовка к очередному перелету. Воду для радиаторов наших двигателей кипятили гостеприимные хозяева в ведрах и тазах, ведь предстояло заправить пять моторов — в каждый по 5 ведер кипятку. В то утро удалось запустить двигатели четырех машин, и командир приказал летчику Бастанжиеву догонять группу на маршруте.
На сей раз первыми взлетали мы. Лыжи опять примерзли к снегу, и мне пришлось вылезти, раскачать хвост и, дождавшись, когда машина тронулась, на ходу вскакивать в кабину. Спина мокрая, кабину продувает, но хоть отдышаться можно!
Хребет Пал-Пал встретил нас неласково — пургой. Хорошо видно, как огромные снежные вихри срываются с гребней гор, как будто пытаясь достать нас. Набираем 1500 м — облака. Идем как в молоке, не видя друг друга. Так продолжается 13 мин, потом в облаках появились разрывы. Я осматриваюсь, считаю машины — нет Демирова. Что с ним?
Тщетно пытаюсь сориентироваться по карте, на которой сплошные белые пятна, какие-то речушки, горы. Только после того, как показался берег моря, штурман внес поправки в курс, машины развернулись, снизились и, завидев анадырскую радиомачту, пошли на посадку. Внизу форменный переполох! Еще бы — в город с населением… 700 человек впервые прилетели сразу три самолета.
Утром 23 марта при осмотре машин бортмеханик Каманина Костя Анисимов обнаружил обрыв ушка крепления силовой ленты крыла. Нужна автогенная сварка. Анадырцы рассказали, что в 10 км, на комбинате акционерного Камчатского общества есть сварочный аппарат. Мы сняли с самолета сломанную деталь и поехали с Анисимовым на собачьей упряжке на комбинат. Все обошлось хорошо, и 24 марта Каманин уже вылетел на разведку погоды. Вернулся расстроенный — горы, через которые нам предстояло перевалить, закрыты облаками.
Покинули мы Анадырь только 28 марта. Но, перевалив Золотой хребет на высоте 2500–3000 м, поняли, что до Ванкарема не дойти — впереди неизведанные Анадырские горы, покрытые сплошными облаками. Только в районе залива Кресты видны просветы. Туда-то мы и направились и приземлились на лед вблизи селения Кайнергин. До Ванкарема 200 км.

Летчики встречают своих коллег, первых Героев Советского Союза.
На фюзеляжах самолетов Р-5 написано: «Привет героям Арктики».
Взяв теплую одежду, спальные мешки, примусы и паяльные лампы, мы отправились к полуразрушенной яранге, соорудили из оленьих и моржовых шкур подобие крыши. Утром погода не улучшилась — пасмурно, пурга. Делать нечего… Вечером сварили какао, достали сладости, пригласили гостей. Спели им «По долинам и по взгорьям», «Марш авиаторов». Чукчи не остались в долгу, исполнив своеобразные песни, показали танец моржа и танец ворона.
Проснулся ночью от сильного ветра, сорвавшего часть шкур с яранги. Ночь не очень темная, но снег метет сплошной стеной. Он-то и занес нас к утру на полметра. С трудом, держась друг за друга, перебираемся в соседнюю ярангу, кипятим воду для чая, в консервных банках варим суп, сушимся. А потом снаряжаем экспедицию к самолетам. Их занесло по нижние плоскости, с кабины моей машины сорвало чехол. Еще в Майна Пыльгин я повесил в ней карманные часы, так на них налип ком снега величиной с кулак!
1 апреля выглянуло солнце. Зашумели примусы и паяльные лампы, мы разогрели воду для моторов, наскоро позавтракали, вместе с чукчами откопали самолеты. Здесь, в Кайнергине, мы усовершенствовали процесс согревания воды — первую «порцию» заливали в один двигатель и, запустив его, доводили ее температуру до предельной, затем переливали во второй мотор, потом в третий. А в уже прогретые двигатели заливали чуть теплую воду.
Взлетели. Высота 2800 м. Идем 40, 50 мин, больше часа, но вот самолет Каманина разворачивается на 180°, и вся группа возвращается в Кайнергин. Идти дальше, не зная высоты хребта, нельзя. Пока летчики совещались, мы проверили запас бензина — хватит часа на два с половиной. Каманин решил лететь в бухту Провидения, где есть склад горючего и продовольствия. Если у кого-нибудь не хватит бензина, придется садиться на вынужденную и ждать, когда подвезут горючее.
Вновь стартуем из Кайнергина. Снова внизу причудливые берега, справа, в море, битый лед. Идем ва высоте 500 м, срезая бухты. Пересекаем огромный залив, берега далеко, а наш мотор вдруг «зачихал».
1 2 3 4 5 6 7