Но прежде хотелось бы еще привести описание посещения одной европейской дамой персидского гарема.
Когда вновь назначенный министр при персидском дворе полковник Дюгамель прибыл в Тавриз и ему пришлось провести там несколько дней, его молодая супруга использовала это время, чтобы нанести визит одной из четырех жен Мохаммед-шаха, жившей тогда в ссылке в этом городе. Она велела доложить о себе и сразу же получила любезное приглашение. Переводчиком у нее была дама, отлично владевшая персидским языком. У входа в гарем их встретил евнух, он проводил дам по узким коридорам в просторную комнату, пол которой был устлан коврами. Жена шаха сидела в глубине комнаты на богато вытканной подушке. Вокруг нее стояли женщины из свиты. Все были в пышных нарядах. Мадам Дюгамель и ее спутнице предложили стул и табурет.
Жена хана, по персидскому обычаю, рассыпалась в приветствиях и комплиментах. Затем рабыни принесли сначала кофе, потом чай и, наконец, сладости. Во время трапезы мадам Дюгамель засыпали сотней вопросов. Особый интерес присутствующих вызвала ее одежда. Ее внимательно осматривали и даже ощупывали. Всеобщее изумление вызвал у них корсет, ибо этот предмет женского туалета совершенно незнаком персиянкам. Мадам Дюгамель, утомленная постоянными расспросами, хотела удалиться. Когда ее стали удерживать, она, извинившись, сказала, что ее ждет к обеду супруг.
"О! Вы имеете счастье обедать вместе с вашим супругом? - спросила высокопоставленная дама. - Мне выпадало это счастье лишь дважды. Скажите, а сколько жен у вашего супруга?"
Мадам Дюгамель ответила с улыбкой: "Я его единственная жена".
"И вы этому верите?" - иронически возразила жена шаха.
Такие наивные вопросы могут задавать только восточные женщины, которые рождаются и воспитываются в гареме.
"Кулсун-нене, или Как персидские женщины толкуют Коран". Несправедливо обвинять Мухаммеда в том, что он будто бы унизил в Коране женщину. Такая мысль никогда не приходила в голову этому необыкновенному человеку, не говоря уже о том, что из-за своего горячего темперамента и жизненных обстоятельств Мухаммед очень благоволил к прекрасному полу*45. В Коране он говорит о женщинах с большим уважением, открыто высказывает благодарность богатой и красивой вдове Хадидже, которой он обязан своим первым возвышением. Сорок шесть жен и одалисок, которых пророк удостоил позже своим выбором, его рыцарская любовь к Зейнеб, наконец, его смерть на руках Айши, дочери Абу Беира, как и много других подробностей его жизни, - все это основывается на вышеупомянутом утверждении. Если же в своих наставлениях он не ставил женщину на одну ступень с мужчиной, то причина заключалась в том, что ни в истории, ни в обычаях Востока он не находил ничего такого, что могло бы его побудить к идее введения этого неслыханного новшества у восточных народов. Как в его время, так еще и сегодня можно услышать, как один пере говорит другому, тому, кто жестоко обращается со своей сестрой: "Почему ты ее бьешь? Разве Аллах недостаточно наказал ее, создав женщиной?" Семиты, чьи законы служили Мухаммеду образцом, арабы и даже образованные народы древности, например греки и римляне, обращались с женщинами словно с вещами, которыми они могли распоряжаться как своей собственностью. В Китае и Индии было еще хуже. В своде за-конов Ману сказано: "Молодая или старая, женщина или девушка, должна повиноваться воле мужчины и ничего не предпринимать по своему желанию. Виновница должна наказываться палкой и веревкой".
Кто знает, не поступила бы Европа так же, не будь влияния Евангелия!
В подобных обстоятельствах ничего не оставалось, кроме проявления детских чувств сына к матери или капризной милости господина к своей избраннице; только это могло облегчить положение и судьбу женщин. Было бы интересно проследить историю репрессий, которые время от времени применял прекрасный пол, чтобы смягчить несправедливую суровость закона. Персия в этом отношении являет собой удивительный пример. Здесь бросается в глаза, что женщины, находясь в различные эпохи в гаремах своих властителей, вынуждали их приспосабливаться к себе и даже вселяли почтение. Постепенно и в менее высокопоставленные семьи проникали идеи равноправия между полами, направленные против наставлений (факх) толкователей Корана. Из старых обычаев и предрассудков господ, предрассудков, которые укоренились в гареме и которые позже смешались с мусульманским вероучением, возник своего рода свод законов, странная смесь учений, зачастую аморальных, но тем не менее защищающих хорошие поступки, что не могло быть иначе у народа, у которого страсти постоянно вступали в конфликт с нравственностью. Если, однако, персидские женщины до сих пор (придерживаются этих законов, то происходит это не только потому, что с их помощью они сохраняют свободу действий наперекор факху и супругу, но и потому, что все их симпатии и даже настроения предусмотрены в них, узаконены и стали привычкой и традицией такой же древности, как и сам Коран.
Эти законы, передававшиеся ранее из уст в уста, были затем зафиксированы письменно. Первым, кто их составил, был некий Мир-Дамед. Безвременная кончина помешала ему завершить работу над заметками, которые он собрал с большим трудом.
Фатх-Али-шах, этот король гарема, который имел 1500 жен и наложниц и умер в 1835 г., изумленный влиянием этой женской мистерии в гареме, приказал одному из своих сыновей, Мохаммед-Мирзе, собрать и опубликовать эти законы. Принц выполнил свою задачу, пересказав их стихами. Он назвал их "Адаб уннисса" ("Обычаи женщин").
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154