Мы с. ним обошли батальоны. Никто не спал. Во тьме слышалось звяканье лопат и шорох выбрасываемой земли. Бойцы работали быстро и молча. Каждый по опыту знал, что здесь, в открытой степи, устоять против танков можно только в добротном окопе.
Вернувшись на КП дивизии, я встретил Бронникова. Он рассказал о последних боевых событиях в 22-м полку. Положение там полностью восстановлено, но с боеприпасами тоже плохо.
Подхожу к телефону, чтобы связаться со штабом корпуса, но звонок оттуда меня опередил. На проводе командир корпуса. Генерал Крюченкин, выслушав мой доклад, сказал:
- Поделюсь, чем смогу, но имей в виду, боеприпасов у нас мало. Теперь слушай мой последний приказ.
- Последний?
- Да. По распоряжению штаба армии я ухожу с корпусом к Валуйкам - там еще труднее, чем здесь. Тридцать вторая кавдивизия остается твоим соседом. Ты входишь в непосредственное подчинение командующего двадцать восьмой армией. А последний мой приказ такой: артиллерию и обозы немедленно переводи на восточный берег Оскола. Ясно?
- Ясно!
Он помолчал и уже другим тоном добавил:
- В случае чего, действуй самостоятельно. Ну, до встречи!
6-й гвардейский кавкорпус снялся с переднего края и ушел в тыл. Какое-то время было тихо, но в одиннадцать вечера вдруг загремели залпы фашистской артиллерии. Противник, вопреки обыкновению, начал ночные атаки по всему фронту. Полевой телефон на КП зуммерил не переставая. Доклады из стрелковых полков сводились к одной фразе: "Веду ближний бой, патронов в обрез, держусь на штыках и гранатах". По-прежнему самый опасный у нас участок - центральный. 31-й полк Докучаева медленно подается назад, к Осколу. Отдельные группы фашистских автоматчиков, воспользовавшись темнотой, проникли в овраги, выходящие к берегу реки.
Позвонил командир 32-й кавдивизии полковник А. П. Москаленко. Противник обошел его правый фланг севернее деревни Колодезное и продвигается к селу Каменка, что на Осколе. Стремится овладеть понтонным мостом. Спрашиваю комдива:
- Связь со штабом армии имеешь?
- Нет. А ты?
- Не имею.
Надо что-то решать - и без промедления. За нами, на том берегу Оскола, никаких частей нет. Если фашисты овладеют переправами и создадут плацдарм здесь, на стыке 28-й и 38-й армий, в тяжелое положение попадут не только наши дивизии, но и обе армии. Посоветовавшись с комдивом 32-й кавалерийской, мы решили отвести части на восточный берег реки, с тем чтобы к рассвету занять там оборону.
Отдаю приказ в полки:
- Оставить прикрытие, отходить к переправам в боевых порядках.
Командиру 18-го полка полковнику Кондратенко ставлю особую задачу: его полк, как более полнокровный, должен, развертывая правый фланг, прикрыть отход дивизии.
Данила Степанович Кондратенко отлично выполнил поставленную задачу. Перед рассветом, когда и главные силы дивизии, и большая часть 18-го полка уже переправились на восточный берег Оскола, противник попытался смять прикрытие батальон старшего лейтенанта Н. С. Гальпина. Гальпин поднял бойцов в контратаку. В жестоком рукопашном бою фашисты были отброшены. Батальон присоединился к дивизии, взорвав за собой понтонную переправу. Благополучно отошла на восточный берег и 32-я кавдивизия.
Утром противник попытался с ходу форсировать Оскол Из оврагов, выходящих к урезу реки, показались группы вражеских саперов и пехотинцев. Они несли на руках лодки и плотики. Однако попытка эта с первых же минут была пресечена гвардейцами 28-го артполка. Пушки подполковника Осипычева открыли огонь, уничтожая врага и его переправочные средства.
Несколько дней спустя комиссар Бронников специально съездил к артиллеристам 28-го полка, чтобы зачитать им письмо, найденное у пленного фельдфебеля 193-го полка 71-й немецкой пехотной дивизии. Письмо достаточно ясно характеризовало боевую работу артиллеристов. Приведу здесь небольшой отрывок из него: "... Мы должны были переправиться через Оскол на поплавках. Мой взвод стоял уже на очереди, когда нас обстреляли. У меня выбыли из строя лучшие солдаты, у саперов тоже было много убитых и раненых. Да, война на Востоке требует больших жертв. В моем взводе осталось 19 человек, некоторые роты потеряли только убитыми по 40 человек: "39
В полдень 3 июля мы получили приказ командующего 38-й армией. Дивизия опять вошла в состав ее войск. Нам была поставлена задача "оборонять полосу с передним краем по восточному берегу р. Оскол..."40. В ближнем нашем тылу проходила железная дорога Валуйки - Купянск, и левый фланг дивизии находился всего лишь в 10 км севернее станции Двуречная, где мы месяц назад выгружались из эшелонов.
За это время, ведя почти непрерывные бои с противником, отражая его массированные танковые атаки, наша дивизия понесла значительные потери. В 31-м гвардейском стрелковом полку в строю числилось 940 человек, в 22-м гвардейском - 1260, в 18-м гвардейском - 1600. Большой урон понесла и артиллерия, особенно противотанковая. Если из 12 полковых 76-мм пушек исправными остались 9, то из такого же числа противотанковых 45-мм пушек - только 4.
Дивизия остро нуждалась в пополнении людьми и техникой еще и потому, что полоса обороны, назначенная ей первоначально, затем была значительно расширена (до 18 км) и занять ее плотно мы не могли. Пришлось строить оборону по принципу опорных пунктов, промежутки между которыми прикрывались лишь огнем. Его плотность также была значительно ниже нормальной из-за больших потерь в орудиях и особенно в пулеметах. Справа от нас такую же широкую полосу обороняла 38-я стрелковая дивизия 28-й армии, слева - 300-я стрелковая дивизия 38-й армии.
Затишье продолжалось недолго - всего два дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140