Выполнив задание и подлетая к своему аэродрому, я начал думать о том, как следует поступить с летчиком, нарушившим самое святое правило.
Приземлился. Но что это? Мой ведомый на аэродром не вернулся. Сбит? Погиб?
Истребители, посланные за ним вдогонку, рассказали, что все их попытки повернуть "ИЛ" остались безуспешными. Более ста километров в глубь территории врага шли они, но горючее было уже на исходе, и истребители повернули обратно.
Все мы молча слушали рассказ летчиков.
Признаться, мысль о том, что новичок умышленно ушел за линию фронта, не приходила мне в голову.
В штаб полка мы доложили о том, что один штурмовик не вернулся с задания. Я подробно рассказал обо всем. В полку пожали плечами, дескать, и такое бывает. Долго переживать случившееся не пришлось - началось мощное наступление, и мы чуть ли не ежедневно меняли полевые аэродромы.
Лишь через несколько месяцев мы узнали, что произошло в тот злосчастный день.
Рассказал об этом стрелок, находившийся на самолете новичка.
"... Я никак не мог сообразить, что произошло, когда летчик, дав полный газ, стал уходить все дальше и дальше. Я ему кричал, но он ни на что не реагировал. Каким-то чудом проскочили зенитный огонь. Тут подлетели два наших истребителя. Они проходили буквально под самым носом "ила". И тут ничто не помогло. Мы продолжали лететь на территорию, занятую немцами. Истребители оставили нас, когда мы уже углубились километров на 150 в тыл врага. И тут будто просветление нашло на летчика. Он вдруг полетел обратно. Но, увы, попасть домой нам было не суждено. Километров восемь не долетели до линии фронта, и кончилось горючее. Он, не выпуская шасси, посадил машину на поле. Страшно было смотреть на летчика. Видно, он понял, что случилось непоправимое. Пот крупными каплями выступил на его лице, мокрые волосы выбились из-под шлема.
- Что будем делать? - глухим голосом спросил он. Ответить я не успел. Со всех сторон к самолету бежали немцы. Я открыл огонь из пулемета. Летчик выхватил пистолет. А немцы все ближе и ближе. Меня дважды ранило. Когда немцы были рядом с машиной, летчик пустил себе пулю в висок. Я попытался сделать еще несколько выстрелов, но потерял сознание...
- Ну, а дальше что было?
- А дальше - лагерь для военнопленных. И голод, побои. Несколько дней назад наши танкисты освободили лагерь и я ушел. Вот, нашел свою часть"...
Мы молча слушали рассказ товарища. И у каждого в голове был один вопрос: так кто же он, тот самый летчик? Трус? Нет, трусом его назвать нельзя. И уж, конечно, не предатель. Кто же? Честно говоря, я до сих пор не могу дать себе ответа на этот вопрос. И с тех пор я непременно рассказываю об этом эпизоде всем новичкам. Пусть знают, что и такое бывало на фронте, пусть знают, что война не прощает даже минутной слабости, даже мгновенной растерянности.
На память невольно приходит гибель еще одного нашего летчика Владимира Потехина. Было это в районе города Кривой Рог. Наш полк беспрерывно летал на бомбежку гитлеровских танковых колонн.
В тот день мы вылетели двумя группами на село Недайвода. Одну группу вел Пошевальников, другую - Потехин.
При подходе к цели попали под сильнейший зенитный огонь и были атакованы истребителями. Группа Пошевальникова, в которой летел и я, сумела быстро отбомбиться и уйти. А у Потехина оказался поврежденным самолет.
Я ясно видел, как его "ИЛ" быстро снижается, оставляя шлейф черного дыма. Стрелок непрерывно вел огонь по истребителям. Последним усилием Владимир направил горящую машину в танковую колонну. И пока он не врезался в самую гущу танков, стрелок вел огонь. Взрыв! Прощай, Володя Потехин, прощай боевой друг!
Так же погиб на территории Польши летчик нашего полка Виктор Чернышев.
Да, и воевали, и погибали люди по-разному. И если имена героев на всю жизнь врезались в мою память, если они до сих пор часто снятся мне, хотя после войны прошло больше двадцати лет, то фамилии того новичка я не помню. Фронтовая память хранит лишь то, что дорого и свято.
Корсунь-Шевченковская операция
Операция под Корсунь-Шевченковским золотыми буквами внесена в историю Великой Отечественной войны. Признаться, в то время я не представлял себе величины и значения боев, развернувшихся в районе этого небольшого украинского города. Лишь спустя несколько лет, будучи слушателем военной академии, слушая лекции и изучая материалы архивов, я понял, что участвовал в очень важной операции.
Корсунь-Шевченковская операция осуществлялась войсками Первого и Второго Украинских фронтов. Их части одновременно наносили сходящиеся удары по вражеской группировке. Первый Украинский фронт действовал юго-восточнее Белой Церкви, Второй Украинский фронт - севернее Кировограда.
Окружение немецко-фашистских войск началось в конце января 1944 года. Необычной была эта зима на Украине. От дождей почва превратилась в непролазную грязь.
Гитлеровское командование не ожидало удара наших войск в такую распутицу. Несмотря на бездорожье, войска Советской Армии в ходе ожесточенных боев сломили сопротивление противника и двадцать восьмого января завершили окружение неприятельской группировки в районе Звенигородка. В "котле" оказались девять пехотных дивизий, танковая эсэсовская дивизия "Викинг", эсэсовская моторизованная бригада и другие части и подразделения.
Сняв с соседних участков фронта воинские части, в том числе и танковые, немецко-фашистское командование предпринимало отчаянные попытки прорвать кольцо окружения. Большую надежду гитлеровское командование возлагало на транспортную авиацию. С ее помощью оно рассчитывало снабжать окруженные войска боеприпасами и продовольствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36