Богато одетый горожанин, расположившийся с женщиной у теплой
кухонной стены, пил подогретое вино со специями из высокого керамического
штайна с фигурной крышкой. А человек в сером плаще, ни на кого не глядя,
продолжал потягивать что-то непонятное из своей немыслимой чашечки!
Я кашлянул, повертелся немного на скамье, и по возможности неприметно
махнул рукой, подзывая хозяина. К чести его будь сказано, тот отреагировал
достаточно быстро.
- Что будет угодно, сударь? - вполголоса спросил он, склоняясь ко мне
сзади, из-за левого плеча.
- Что это за тип, с чашкой? - спросил я в ответ, не став искать
хитрых обходных путей. - Меня сама чашка привлекла, вот что. Откуда она
здесь?
Хозяин как-то жалобно посмотрел на меня, покрутил тощей мордочкой,
словно не находя приличных слов, и вдруг отчаянно закивал.
Я удивился. Я ждал любой реакции - вплоть до "а тебе какое дело?" Но
хозяин быстро превзошел все мои ожидания.
- Вот то-то и оно! - сказал он с тем же отчаянием. - То-то и оно,
сударь, сам смотрю и никак не смекну. Чашка откуда - дело ясное, с собой
он ее привез, вот что. У меня, у нас, то бишь, здесь чашек таких отродясь
не бывало, это дело тоже ясное. Только зачем он ее с собой возит, вот что?
Вот сударь, вот вы человек зажиточный и состоятельный, вот вы мне скажите,
зачем человеку с собой такую чашку возить?
Я подумал про свою ониксовую любовь и ничего не ответил.
- Чашка эта, сударь - я человек простой, я в чашках не разбираюсь, -
но она же денег стоит! И немалых, поверьте, денег! И я вот на него смотрю
- на него и на его вот эту самую чашку - и никак, понимаете, сударь, не
могу понять: что это за тип, откуда он здесь взялся и что здесь делает.
Хозяин еще раз помотал головой и, совершенно уже забывшись, присел
рядом со мной на краешек скамьи. Орбен ошалело посмотрел на него, но
вовремя спохватился и отвернулся с небрежным видом.
- Думал я: может, вор. Может, конечно, и вор, но воры чашек, сударь,
не крадут, а если крадут, то быстро продают, а уж если и не продают, то по
кабакам, сударь, с ними не ходят. Воры, сударь, любят деньги, а не чашки,
а в кабаки они ходят пить хорошее вино, и пьют они его, сударь мой, из
больших кружек, а подвыпив, кружки бьют, но завсегда за разбитое платят.
Примета у них, сударь мой, такая: чтоб работа, воровство то бишь, хорошо
шла, никакого ущерба другим не наносить, кроме как прямо по работе. А то,
говорят, удачу можно спугнуть.
Я изумленно кивнул. Чего только не узнаешь на этом свете! Особенно
если в башке решето вместо мозгов...
- Думал я, может, богач какой. Но богачам, сударь, ежели они из
другого города приехали, в мой кабак не с руки ходить - я ведь комнат не
сдаю, да и, прямо скажу, сударь мой: все, что рядом сдается - даже, не
примите в обиду, не для вас будет, не то что какому богачу. Вам, сударь,
если комнату себе искать, так это с той стороны дворца надо спрашивать, к
горам, стало быть. Там оно, прямо скажем, куда как поприличнее будет. А у
Яхора в отеле - где, значит, богатому самое и место - там же ведь и своя
кухня есть, опять же летом он и на террасе столы ставит: не знаю, сударь,
как это назвать - ну, корчма не корчма, а вроде харчевня, только вся без
стен, без потолка, одни только вот столы на земле под деревьями стоят,
там, где тень погуще будет. А кухня у него, сударь, хороша, лучшие повара
на весь Ранскурт там собрались. Так скажите мне, зачем же это богатому
человеку через полгорода сюда со своей чашкой идти?
- Может, ненормальный? - предположил я. Мне было очень интересно. С
каждой секундой на душе становилось легче и веселее. Хороший все-таки
сегодня вечер получился!
- Никак, сударь, такого не может быть, - веско сказал хозяин. - Не
может тронутый богач ходить вовсе один по незнакомым местам. Я ведь его
первый раз здесь вижу. Потому что, сударь, когда у большого человека
голова портится, его, оно конечно, может и сюда занести; только с ним
обязательно два-три человека прислуги будет. А если уж человек с порченой
головой без присмотра ходит, значит, богатым ему быть последний день. Так
что, сударь, посудите сами, из чужих краев слабоумному да при деньгах ну
никак не добраться.
- Тоже верно, - пробормотал я, силясь получше разглядеть чашку и при
этом не слишком явно пялиться на незнакомца.
- А по виду да по разговору, сударь, он вроде солдат, но опять же -
откуда бы у солдата деньги да много? Солдат бы чашку если и добыл - ну,
прямо скажем, на войне всякое бывает - так бы давно уже пропил или разбил,
а то - девке подарил. И пьют солдаты вино, чаще кисленькое, что подешевле,
чтобы много было; а если времени нет - тогда бражку или сивуху.
- Да! - сообразил я. - Я ж все время спросить хочу: что он из нее
пьет?
Хозяин оглянулся, склонился к моему уху и кратко сказал:
- Чай.
Сначала я не понял. Потом поднял голову и долго смотрел на хозяина.
Потом окончательно ошалел и робко переспросил:
- Что?!
- Чай, - обреченно повторил хозяин. - Чая у меня, сударь, нет, и в
заводе никогда не водилось. Так он его, сударь, тоже с собой притащил,
чайничек заварочный принес и даже заваривать никому не доверил. Велел
крутого кипятку на стол, чайничек свой сполоснул, чашку, потом как начал
чего-то там отмерять, переливать, взбалтывать и настаивать - ровно маг с
зельями! А теперь сидит, вражина, и прихлебывает! - в голосе хозяина
явственно прорезались злобные нотки.
- Странно, - медленно сказал я. - Мужицкий напиток, да и не принято у
нас чай пить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97