Когда стихли возгласы одобрения, Рошаль объявил:
- Слово имеет министр Керенский. Всех очень интересовало, что скажет сам "главноуговаривающий".
Керенский начал с деланным пафосом:
- Приветствую вас, доблестные балтийцы, славные потомки героев Гангута, Гренгама, мучеников Свеаборга, "Памяти Азова", Шлиссельбурга!..
Министр говорил долго и цветисто. Он пересыпал свою речь образными короткими фразами и сверкающими сравнениями. Твердо чеканя слова, оратор почти кричал:
- Храните великие завоевания революции! Истерзанная, истекающая кровью свободная Россия ждет от вас великих подвигов!
Тон его речи был приказной:
- Именем революции!.. Именем свободной России!.. Я приказываю! Я требую!..
Керенский выбросил руку вперед и повысил голос:
- Я зову вас на борьбу за великую свободу! Не на пир, а на смерть зову! Балтийцы, скажите, кто из вас не хочет умереть под священными знаменами свободы?!
- А ты сам хочешь? Попробуй! - крикнул кто-то из толпы.
После минутной паузы Керенский вдруг угрожающе потряс рукой:
- Кронштадтцы, балтийцы, опомнитесь! Большевики толкают вас в пропасть! Вы предаете свободную Россию!
Раздались протестующие свистки и крики:
- Довольно! Долой! Хватит!
- Будя! - почти в упор оратору прокричал стоявший у самой трибуны пожилой бородатый солдат.
Керенский окинул площадь растерянным взглядом и быстро сошел с трибуны. Он хотел тут же уехать, но толпа не дала ему пройти к автомобилю.
- Теперь ты послухай нас, "спаситель России"! Куда бежишь? - преградил путь Керенскому солдат, который кричал "Будя!".
На трибуну поднимались ораторы. Они от имени фракции большевиков Кронштадтского Совета давали отповедь "спасителю революции".
Керенский отступил подальше от трибуны и стал о чем-то перешептываться с Вердеревским.
Семен Рошаль подозвал к себе Железнякова, который находился поблизости.
- Даю тебе слово, Анатолий. Скажи покрепче. Ты это умеешь.
Появление на трибуне Железнякова, с лихо сбитой бескозыркой на волнистой шевелюре, было встречено одобрительными возгласами.
- А ну поддай ему, браток! - кричали в толпе, указывая на Керенского.
- Раскатай его по-нашему, по-балтийски! Анатолий начал сразу с большим подъемом. Речь его неоднократно прерывали овациями. Оратор повернулся к Керенскому.
- Вы тут много говорили, господин министр, о поддержке вашего правительства, о великом долге моряков перед революцией, о ее священных знаменах. Но на наших знаменах объявлен лозунг ясный и правый: "Мир без аннексий и контрибуций!" Вот как сказано, господин министр: "Мир!" А вы все толдычите нам о войне, о защите "свободной России". Кому нужна наша война?.. Товарищи балтийцы, скажите сами министру, чего вы хотите: войны или мира?
- Мира! Мира!
- Пусть воюют те, кому жизнь надоела!
- Кончать войну! Повоевали, будя!
Анатолий вызывающе посмотрел на Керенского:
- Вы слышите, господин министр, что отвечает Балтика? Кто хочет умирать за буржуазию, за ваше капиталистическое правительство, пусть идет на фронт, мы его не задержим! Но матросы будут бороться за мир, за власть Советов!
Керенский метнул злобный взгляд на Железнякова:
- Так могут говорить только взбунтовавшиеся рабы!
Площадь загудела еще разъяреннее:
- Ишь ты, рабовладелец какой объявился!
- По шапке его, защитника буржуев!
Рошаль махнул рукой матросам, окружавшим автомобиль Керенского:
- Отойдите, товарищи!
Толпа начала расступаться, образуя свободный проход от трибуны.
- Пожалуйста, господин министр. Вы можете ехать. У нас к вам вопросов больше нет.
"Спаситель России" кинулся к автомобилю. Поднимая пыль, машина помчалась к Петровской гавани. Там министра ожидал эскадренный миноносец.
Якорная площадь продолжала шуметь речами матросов, солдат и рабочих, повторявших, как слова священной клятвы:
- Советы! Ленин! Мир!
Шел июнь. Представители США, Англии и Франции в Петрограде усиленно нажимали на Временное правительство. Они требовали принятия решительных мер против надвигающейся социалистической революции, немедленного наступления русских войск на Западном фронте.
Посол США Фрэнсис говорил министру Керенскому:
- Наша служба информации сообщает, что большевики с каждым днем усиливают свое вредное влияние. Идеи Ленина наводняют города, села, разлагают солдат в окопах... А вы только уговариваете! Большевиков нужно беспощадно уничтожать!
- Мною принимаются все меры, мистер Фрэнсис, - осмелился перебить посла Керенский.
- Главная ваша ошибка, мистер Керенский, - разъяснил Фрэнсис, заключается в том, что вы проявляете преступную нерешительность... Я еще ранее, в апреле, предупреждал министров Временного правительства, что нужно более решительно расправляться с большевиками.
Посол неторопливо закурил сигару.
- Но вы до сих пор ничего не сделали, как говорится, бьете по воздуху. Расшевелите фронт! Наступлением вы поднимете свой авторитет в деловых кругах и покончите с влиянием большевиков.
- Но... - пробовал возражать Керенский. Фрэнсис зло продолжал:
- Удачное наступление - и вы будете... По бледному лицу Керенского пробежала нервная дрожь.
- А если наступление не удастся? Фрэнсис раздраженно бросил сигару.
- Свалите вину на большевиков, разложивших армию.
Керенский порывисто встал, выпрямился, приняв наполеоновскую позу.
- Хорошо, мистер Фрэнсис. Передайте президенту, правительству вашей страны и нашим союзникам, что я сделаю все возможное... 19 июня начнется наступление против немцев на фронте и против большевиков - в тылу...
Керенский не обманул посла Америки мистера Фрэнсиса. Он дал приказ возобновить наступление русской армии на Западном фронте уже 18 июня, а не 19 июня, как обещал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57