Многие ведущие наших штурмовых или бомбардировочных групп требовали, чтобы наши истребители обязательно находились в непосредственной близости от них, на дистанции визуальной видимости,
Все это сковывало нашу инициативу, лишало возможности активно искать врага, вынуждало занимать выжидательную позицию. Жизнь настоятельно подсказывала: истребитель рожден для активного боя - больше самостоятельности! Недаром к тому времени у нас уже стали появляться эскадрильи и целые полки свободного боя. Жизнь брала свое. Только нас это еще не коснулось. Правда, отдельные ростки пробивались сами собой. В полку Онуфриенко был капитан Николай Горбунов. Несколько раз встречался он с фашистским асом, летавшем на "мессершмитте", на котором был нарисован черный дракон: знак многих побед в воздушных боях.
Ас действовал очень расчетливо, у него была хорошо продумана тактика внезапных атак.
Горбунову несколько раз досталось от него. Но нашего летчика сковывали то станция наведения, то необходимость прикрытия штурмовиков, он не мог позволить себе по-настоящему помериться силами с драконом. И тогда Горбунов попросил у Онуфриенко разрешения отправиться на свободную охоту. Тот дал согласие. В горячей изнурительной схватке черный дракон, был повержен. Счет сбитых Горбуновым самолетов достиг десяти.
Вот что значила свободная охота!
Пытаясь как-то развязать себе руки, мы тоже шли на всевозможные ухищрения. Станем в круг над станцией наведения, потом группа отправляется в район самых активных действий, а пара остается - она имитирует наше присутствие, совершая вертикальный маневр. Однако некоторые так втягивались в тактику "круга", что не могли от нее избавиться.
С такими "круговиками" истинные бойцы-летчики неохотно ходили на задание. "Что толку заглядывать в хвост?"- говорили они.
Как же вырваться из замкнутого круга?
И однажды мы начистоту поговорили с командиром корпуса.
Он выслушал нас внимательно, что-то записал в блокнот.
- Надо поразмыслить, - сказал комкор, - а сейчас готовьтесь к завтрашнему перелету на новый полевой аэродром.
Враг, отчаянно сопротивляясь, откатывался, оставляя нам опустошенные города и села. Он вывозил все что мог, а что оставалось - сжигал и взрывал.
А наш наступательный порыв нарастал. Боевой дух летчиков поднимали наши победы, проводимые в полку митинги, партийные собрания, выступления агитаторов, громкая читка газет, особенно нашей армейской - "Защитник Отечества", на страницах которой мы встречались с боевыми друзьями из соседних частей.
Партийная организация эскадрильи много внимания уделяла пропаганде боевого опыта лучших летчиков-истребителей, успехов наших наземных помощниковавиаспециалистов всех категорий. Доброе слово, вовремя сказанное, иной раз делало чудеса.
Коммунисты эскадрильи живо реагировали на все события. У нас сложился дружный, сплоченный коллектив.
Однажды на полевом аэродроме под Барвенково к нам пришли местные жители и рассказали, каким пыткам подвергся взятый в плен в бессознательном состоянии советский летчик. По их описаниям мы поняли - это был наш Сергей Шахбазян. Мы подробно расспрашивали их. Но, к сожалению, слишком мало знали местные жители. Они слышали только стоны, когда фашисты пытали летчика. Палачи, ничего не добившись, отправили мученика в Кривой Рог.
В наших сердцах затеплилась надежда: Шахбазян жив и еще вернется к нам. Она жила в нас до освобождения Кривого Рога, пока здесь нам не рассказали, что похожего на Сережу Шахбазяна летчика зверски замучили гитлеровские палачи. Ему предложили перейти на сторону вермахта, и в ответ Сережа плюнул в лицо фашистскому капитану.
Сереже было 22 года.
Он до конца остался патриотом Советской Родины.
...Под Лозовой сталкиваемся с двумя необычными, новыми для нас тактическими приемами фашистов.
Гитлеровцы, которых мы били теперь в хвост и в гриву, преследуя их самолеты до самых аэродромов и там уничтожая, пустились на всевозможные ухищрения, коварные уловки.
Как-то при подходе четверкой к переднему краю я услышал в наушниках приятный женский голосок:
- Скоморох, Скоморох, ваш аэродром бомбят "юнкерсы", следуйте туда. Немедленно! Немедленно!
Что такое? Откуда взялись "юнкерсы", если мы в пути никого не встретили? А ну-ка, уточню.
- Я - Скоморох. Какой аэродром бомбят "юнкерсы"?
- Аэродром Нижняя Дуванка, срочно следуйте туда.
Может быть, и вправду там сейчас нужна наша помощь?
Связываюсь со станцией наведения. Слышу голос Толстикова:
- Скоморох, никого не слушай. Действуй по плану.
После выполнения боевого задания пришлось предупредить всех летчиков о гитлеровских провокационных штучках. Правда, их радистки весьма искусно подражали нашим, иногда трудно было узнать, кто говорит. Вначале это вызывало путаницу. Но потом уже ничто не могло сбить нас с толку.
А вскоре после этого наши летчики, возвращаясь с заданий, стали рассказывать о странном явлении: когда мы атакуем фашистские бомбардировщики, то их прикрытие бездействует. Может быть, немцы обознаются? Принимают нас за своих? Такое бывало на фронте.
Однажды командир полка В. Шатилин и инспектор корпуса А. Муштаев поспорили: кто из них лучше стреляет в воздухе. Решили проверить это в воздушном бою и тут же отправились на поиски врага. Очень быстро нашли цель, подбили ее. Приземлились - ясности никакой: попробуй определить, кто первый стрелял. Спор вспыхнул с новой силой.
В это время на аэродром примчалась легковая машина. Из нее выскочил весь ободранный, черный как трубочист, разъяренный летчик.
- Где эти храбрецы, которые только что меня подбили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101