Коминт же в это время весело колесил по
стране, ставил новые номера, женился на дочке фокусника-манипулятора
Асрияна и сделал ее своей бессменной партнершей...
Так продолжалось до нечаянной встречи его с Николаем Степановичем
Тихоновым. После этого полоса таинственных убийств внезапно прекратилась, и
следователи пришли к неизбежному выводу, что убийца найден. Или помер. А
знаменитый муровец Щеглов просто махнул покалеченной трехпалой рукой и
сказал мрачно: "Выгорел материал..."
Сидели, по давнему обыкновению, на кухне, потому что в столовой было
шумно и небезопасно: внуки осваивали томагавки. Пили ситро.
- ...позвонила с аэровокзала, еле нашла жетон, сказала, что падает, что
вызывали "скорую". Сейчас она в Боткине, живая, но тяжелая, не пускают к
ней.
А твои, значит...
- Да, и мои.
- Эх, ввязался ты...
- Да вот, ввязался сдуру. Главное - непонятно, во что. То ли какие-то
черные маги, то ли:
- И что теперь делать?
- А что делать? Будем брать тот дом. В Крыму. Ты и я.
- М-да. Ты хоть знаешь, что там искать?
- Примерно - знаю... Да, в конце концов, хоть дитя вытащим.
- Ну, разве что.
- Тебе мало?
- По самые уши.
- Если повезет - выйдем на что-то большее.
- Моим недобитым бы такое везение.
- Ты пойми, старикашка: первый раз за двадцать восемь лет - будто бы
звоночек оттуда. Первый раз!..
- А может быть, это другое?
- Может. Но даже если и другое:
Коминт помолчал.
- Ладно, - сказал он и вдруг улыбнулся весело и хищно. - Работаем
рекордный трюк. И если не придем на копчик:
- То быть нам королями, - закончил Николай Степанович.

4.
Д'Артаньян по обыкновению произвел выкладку, и у него получилось, что час
равняется шестидесяти минутам, а минута - шестидесяти секундам.
Александр Дюма
Они расположились на базарной площади древнего греческого города
Керкенитида и стали ждать ночь. Облака, просвеченные розовым заходящим
солнцем, очень медленно плыли - слева направо...
Здесь при желании можно было без опаски развести небольшой костер: с
земли огонь в раскопе не будет виден, а сверху смотреть некому, потому что
боги от Земли уже давно и навсегда отвернулись. Дым развеивался бы в
воздухе легким вечерним влажным ветром, а запах его неизбежно заглушила бы
лютая вонь от целебного грязевого озера.
- Давно, видно, тут археологи не бывали, - сказал Коминт.
- Так ведь их сюда и не пустят, - сказал Николай Степанович, - пока в
Киеве не постановят, от кого древние греки произошли: вiд хохлiв чи вiд
москалiв...
- Удивляюсь я, как эти греки тут зимой в хитонах без штанов-то ходили. В
сандалиях на босу ногу.
- Наверное, климат был другой. Князья тьмутараканские охотились с
гепардами, князя Олега тварь наподобие гюрзы укусила... Впрочем, Макс
Волошин, не к ночи будь помянут, именно в греческом одеянии всю жизнь и
проходил здесь.
- И без штанов? - не поверил Коминт.
- Не знаю, не заглядывал...
Гусар тенью скользил по кромке раскопа, неся боевое охранение.
- Белый он, приметный, - вздохнул Коминт.
- Он когда надо белый, - сказал Николай Степанович. - А когда надо...
Словно услышав, что о нем говорят, пес спрыгнул в раскоп и, огибая углы
фундаментов, выбежал на площадь.
- Кто-то идет, - сказал Николай Степанович, вставая. - Неужели выследили?
Нет, я бы понял. Кто-то посторонний.
- А кто нам свои... - махнул рукой Коминт.
Он проверил "калашников" и снова поставил его на предохранитель.
- Может, кладоискатели не унялись, - предположил Николай Степанович. -
Дай-ка посмотрю... - он закрыл глаза. Здесь, в безлюдье, могло кое-что и
получиться.
Коминт поежился. За много лет их совместной работы он так и не привык до
конца к жутковатым фокусам командира. - Так: Восемь человек, все с оружием.
И даже... ого! Гранатомет. Серьезные ребята.
- Теперь все серьезные, - проворчал Коминт. - Все с гранатометами. Одни
мы, как сироты...
- А зачем тебе гранатомет?- удивился Николай Степанович. - Ты, по-моему,
ножом и танк вскроешь, как жестянку.
- А на дистанции? - не унимался Коминт.
- Ладно, будет тебе и гранатомет... помолчим-ка пока.
Посыпалась земля. Где-то, невидимые простым глазом, в раскоп спускались
люди.
- Прятаться будем? - спросил Коминт.
- А смысл? Они нас и так не увидят. "Серая вуаль" - штука хитрая. Сиди и
слушай.
"Серая вуаль", конечно, не делала человека невидимым. Просто окружающие
как-то забывали на него посмотреть. А посмотрев, тут же забывали, что
посмотрели.
Появились - по их мнению, бесшумно - первые четверо.
- Нормально, командир, - вполголоса сказал один, оборачиваясь. - Только
собака бегает, прирезать бы...
Гусар повернул тяжелую башку и внимательно посмотрел на говорившего. Тот
осекся.
- Слу-ушай, Левка! - сказал другой. - А может, это ихняя собака? Вот мы и
придем: не вы ли собачку потеряли?
- Ага, - мрачно сказал Левка. - С гранатометом... Мозгом думать надо.
Был он немолод и усат. Наверное, за это его и называли командиром.
Одета группа была достаточно пестро: кто в зимнем камуфляже, кто в
летнем, кто в шинели, кто в кожане. Оружие тоже было разнообразное: три
"калашникова", ППШ, винтовка-тозовка, охотничий "медведь" и помповый
дробовик. Гранатомет несли в брезентовом чехле.
Ополченцы, как определил их для себя Николай Степанович, расположились в
другом углу площади и закурили. И он с удивлением понял, что не курил
сегодня вообще весь день... и, пожалуй, не курил и вчера. И позавчера. Это
был понастоящему дурной признак.
- Подождем, пока они там все перепьются, - сказал командир-Левка. - И
возьмем тепленькими. Прямо с баб сволочей поснимаем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26