И - шестнадцать часов шагания, пыли, криков,
понуканий, подниманий павших и легших, рукоприкладства и стрельбы
в воздух...
Смешно. Если бы они догадывались, насколько они нам нужны,
они бы заставили нести себя на руках всю дорогу... и мы несли бы,
вот в чем дело...
Мы бы несли...
Он вспоминал, как нес Олив. Это было сто лет назад, нет,
гораздо больше ста. Это было несколько жизней назад. Она убегала
с ним, молодым майором из дома своего первого мужа. Или
второго... не помню. Помню, что ей было семнадцать, она была
прекрасна и отважна, сумасбордна и весела, и до ожесточения
любила жизнь. Какие могли быть дома, какие мужья?.. Он носил ее
на руках, каштановые волосы разлетались... было много солнца. Да,
было ослепительное слнце, свет его проникал даже сквзь стены, и
они светились медово...
На пятнадцатый день пути умер первый пленник. Угрюмый
сутулый каторжник Холл, угрюмый и жилистый, никто бы и подумать
не мог, что из него из первого вытечет, вытопится вместе с потом
жизнь... он упал перед своей тележкой и не встал больше.
По расчетам, идти предстояло еще три-четыре дня.
3.

Около полудня взрывы прекратились, и еще через час на уазике
подъехал сам Адлерберг, саперный майор, рыжевато-белесый, в
мешковатой солдатской хэбэ, пыльных сапогах и пилотке, натянутой
на уши. Любой комендантский патруль в любом Урюпинске упек бы его
на губу, не считаясь ни с чем. Он производил впечатление
патологического разгильдяя и криворучки. На самом же деле -
лучшего мостовика, дорожника и минера в одном лице в армии просто
не было, афганская выучка, сам генерал Громов рекомендовал...
Перевод год назад в спецгруппу он воспринял с удивлением, но
недовольства не выразил. Туров с некоторым опасением относился к
нему: Адлерберг то ли абсолютно не понимал, где он сейчас
находится, то ли понимал, но тщательно скрывал - а значит,
понимал слишком много. И то, и другое вызывало настороженность...
- Товарищ генерал-майор,- обратился он к Зарубину, щурясь от
солнца; ресниц у него не было совсем, веки всегда были красные и
распухшие. - Дорога готова. Сам проехал: на равнину выход есть.
Танки пройдут. А дальше можно и так, за бульдозерами...
- Спасибо, Александр Юрьевич, - Зарубин поймал его руку,
пожал.- Большое дело сделал. Эх, железнодорожники бы так...
- Им сложнее, товарищ генерал-майор.
- Сложнее, не сложнее... Время выходит, вот беда в чем. Лето
не успело начаться, а уже зима светит. Проклятое место...
Туров мысленно согласился с Зарубиным. Место было проклятое.
Влажный воздух Транквилиума, проникая в Якутию, давал летом
бесконечные туманы. а зимой - иней и снег. Семь метров снежного
покрова было этой зимой... По другую сторону обстояло не лучше:
летом те же туманы, а зимой - морозный воздух стелился низом,
вымораживал скалы, а сверху на них лился бесконечный нью-
айрлендский дождь. Лед, товарищи, лед! И такой долгоиграющий лед,
что и в июне местами держался, несмотря на тридцать градусов
жары, прямые солнечные лучи и черноту скал... Что делать:
великое столкновение миров...
Туров огляделся, будто еще ни разу в жизни не видел
Плацдарма. Именно так, с большой буквы, он и фигурировал в
документах: Плацдарм.
Километровой длины, но узкая площадка, кое-как отвоеванная в
прошлом году у скал, на две трети устлана была рельсовыми путями:
стрелки, ответвления, тупики. По замыслам, до десяти эшелонов
одновременно могло разгружаться здесь. К этой цифре Туров
относился с сомнением - тем более, что осталось еще несколько
километров второго пути к магистрали. По однопутке не
разъездишься... Остальное пространство на Плацдарме было
буквально сплошь уставлено техникой: танки, БРДМ, БМП и БМД,
гаубицы, грузовики, цистерны... Впятеро стояло по ту сторону
прохода: под крышами, под сетями: маскировка от спутников.
Конечно штатники давно засекли эту непонятную им активность в
самой непроходимой тайге, на тупиковой ветке на север от БАМа -
танки, эшелоны... Пакет дез на эту тему запущен, ПГУ
позаботилось... будете вы знать о подземном хранилище техники, а
правду все равно не узнаете до тех пор, пока не станет слишком
поздно. Туров почувствовал вдруг, как невидимая рука затыкает его
невидимый рот - дабы проклятые штатники не подслушали его
телепатемы, как подслушивали недавно, присосавшись к подводному
кабелю, все переговоры Камчатки с материком.
Фиг вам, ребята! - отталкивая эту невидимую руку, мысленно
прокричал Туров. Ни черта вы не перехватите - а перехватите, так
не поверите! Тысячу лет под носом - и что?..
В сороковом году, и в пятьдесят четвертом, и в шестьдесят
девятом - сотрудники ФБР и полиции натыкались на скаутов,
уводивших людей в Транквилиум. Ни в одном из известных Турову
случаев - как, надо полагать, и ни в одном из неизвестных ему -
никаких действий не последовало, за исключением того, что
сотрудников, проявлявших упорство, объявляли сумасшедшими и
увольняли со службы. По крайней мере, один из них плюнул на все и
сам ушел в Мерриленд, чтобы вести свою личную войну. Звали его
Кристофер Дин Вильямс...
Что-то давно о нем не было никаких известий. Не к добру...
И вдруг внезапно, вроде бы без связи с предыдущими мыслями,
Туров почувствовал, что именно ему и именно сейчас предстоит дать
приказ на развертывание группы в долине, наметить задачи и
маршруты движения... на начало похода, черт возьми, на начало
всего... и может быть - на начало Третьей мировой... хотя это уже
вряд ли. Сдавило виски. Маленький дятел задолбил по правой брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82