..
Кашель убивал. Кашель просто убивал.
Алику в минуты просветления сознания казалось, что он
подобно мячу - надут тугим и спертым воздухом. В минуты
помутнения - хотелось пробить дыру в груди... для этого он,
собственно, отломал щепку. Это потребовало такой затраты сил, что
дальнейшее не слишком отличалось от смерти.
Потом откуда-то появился седой старичок, который долго и
горестно осматривал Алика, охал, вздыхал, а потом засучил рукава
и стал ковыряться чем-то у его локтя. Казалось, он пальцем
пытается продавить кожу... Потом у локтя стало горячо, а еще чуть
позже - в голове застучало, но легко - и неожиданно появилась
возможность вдохнуть и выдохнуть, вдохнуть и выдохнуть...
Конечно, прошло несколько часов, и вновь его надуло, накачало до
звона, до темного гудения, но - надежда уже поселилась...
И вновь появлялся старичок, вновь текло горячее из руки...
Боже, как тяжело. Как тяжело, Боже. Зачем ты позволил мне
заниматься этим?
И все, которые умерли, умерли в таких вот муках... это я
убил их. Это я их замучил. И ни один из них не заслужил этого.
Они не успели сделать ничего плохого... только пришли сюда. Как и
я. Они выполняли приказ...
А я убил их. Они умирали молча - у них не было голоса. Они
умирали во тьме - многим иприт выел глаза. Язвы проникали до
костей, мясо отваливалось. И - легкие забивало отеком...
Я все это знал сразу. Знал, как они будут умирать. И -
готовил эту смерть...
Тогда я считал, что был прав.
Господи, да я и сейчас считаю, что был прав... что же это со
мной?
А потом - снова наваливалась тупость, в которой даже смерть
казалась всего лишь очередным событием...
- Сэр Дэвид... сэр Дэвид...- ночной секретарь был
подобострастен, но настойчив. - Важная телеграмма, сэр Дэвид...
- А? Что? - Парвис приподнялся. Как иногда бывало с ним, он
полностью потерял ориентировку. Лишь выбор речи всегда был
четкий. - Кто здесь?
- Это я, Чарльз. Важная телеграмма...
- Давайте ее сюда. И стакан воды, Чарльз.
Телеграмм было на самом деле несколько, от разных эмиссаров
- но все об одном. Вооруженная банда, не принадлежащая ни одной
из воюющих сторон, захватила город Вомдейл. Все население города
взято в заложники. Командование бандитов требует встречи с высшим
руководством обеих держав, угрожая в противном случае убивать
каждый день по десять человек из числа горожан и взятых в плен
солдат...

15.
- Прежде всего, нужны высокие потолки,- сказал Глеб.-
Намного выше, чем эти. Колокольня, театр...
- О чем ты говоришь, - сказала Светлана.- Какой тут театр? И
церквушка крошечная, просто домик. Выше двух этажей - ни одного
строения.
- Простите, леди,- вмешался Денни.- На горе есть башня
гелиографа. Может быть...
- Как далеко? - жадно спросил Глеб.
- Около мили по тропе.
- Ты был там, внутри?
- Нет. Но...
- Денни! Туда и обратно. Посмотри, проверь: есть ли
возможность подняться наверх? Нужно будет закрепить веревки. И -
свободно ли пространство внутри? Представь себе, что нужно
сделать очень большой маятник. Будет ли место, чтобы он качался?
Понимаешь?
- Посмотреть, можно ли подвесить маятник - и будет ли он там
качаться. Понял. Иду.
- А мы с вами, полковник, отправляемся в экспедицию за
зеркалами. Давайте попробуем вычислить, где мы эти зеркала
скорее всего найдем...
Светлана следила за происходящим с каким-то болезненным
интересом. Словно подглядывала в замочную скважину. Ее не гнали,
но и не объясняли ей ничего - равно она и не человек вовсе, а
тихая собака. Билли забился в угол и оттуда смотрел на все
серыми глазками. Светлана вдруг обратила внимание, что ставший
уже обычным для него насморк внезапно прошел сам собой.
Конечно, она понимала, и понимала давно, что Глеб - не
обычный человек. Что он знает и умеет многое такое, чего не
способен объяснить сам. Нет слов в языке людей... И все равно:
оказаться при его работе... Она внезапно оказалось почти
непристойной, хотя ничего непристойного в обыденнном смысле не
содержала.
Не имело смысла даже пытаться разъяснить себе это свое
восприятие... понимание...
- Хотю хлеб,- очень отчетливо сказал Билли.
Вомдейл оказался на нейтральной полосе: с севера и востока к
нему приближались палладийские мобильные части, с юга - шла армия
трудовиков. Перед нею, гарцуя, предъявляли себя и тут же исчезали
казачьи разъезды.
Командующий наступающей меррилендской Четвертой армией
генерал Торренс не признал нового президента и отказался
подчиняться его приказам...
Тот истерический восторг, который охватил Адлерберга сразу
после урагана, убившего Зацепина и многих других и уничтожившего
всяческую надежду на возвращение (а у него и раньше были сомнения
на этот счет: мы построим и проложим, а нас тут же в ров...),
который вел его и тащил сквозь черно-кровавую мельтешню, не
позволяя остановиться и оглядеться по сторонам - вдруг пошел на
убыль, сменяясь страхом и чем-то еще, что приходит после страха.
Он ощущал себя человеком, забравшимся на скалу, с которой он не
знает, как слезть. Можно лишь продолжать карабкаться вверх в
смутной надежде на чудо - при полном сознании, что чудес нет и не
намечается.
Да и карабкаться было, пожалуй, некуда...
Городок, который они захватили, был небольшим, но
необыкновенно красивым. Он раскинулся на узких террасах по
берегам сливающихся здесь горных речек. Ночами шум текущей воды
был хорошо слышен. Вымощенные дороги вели к побережью, вдоль
одной из речек вглубь горного массива и к двум перевалам, на
севере и на юге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82