Поверх этого надсмотрщик
положил коробочку со стальными часами на стальной же двойного
плетения цепочке.
- От директора тюрьмы лично ,- сказал он.- Директор
сожалеет, что не сумел проводить вас. От себя же...- надсмотрщик
помедлил. - Я желаю вам удачи... и чтобы вы не пожалели, что
покинули эти стены.
- Разве у меня есть выбор? - усмехнулся Голицын.
- Трудно сказать...
За воротами ждала темная карета. Надсмотрщик вполголоса
говорил о чем-то с теми, кто стоял возле нее, а Голицын... У него
кружилась голова, он не мог надышаться. _ --- - Еще раз -
удачи,- надсмотрщик, проходя мимо него обратно к воротам,
остановился и кивком головы отдал честь.
- Благодарю вас, - отозвался Голицын несколько рассеянно.
- Садитесь, князь,- позвали от кареты.- Вас ждут.
- Куда мы едем?- спросил он, устраиваясь на мягких кожаных
подушках.
- К президенту...
Оказалось, что ехать совсем недалеко. В каком-то колодце-
дворе они остановились, и некто с фонарем повел его длинным
неосвещенным коридором вперед, потом направо, потом по
лестнице... Бред, подумал Голицын. Я сплю. Или меня придушили во
сне, и это загробная жизнь. Потом отодвинулась решетка, со
скрежетом отъехала железная дверь. За ней была еще одна,
деревянная. Сопровождающий нажал на кнопку в нише стены - но
вместо ожидаемого звонка или топота ног сбегающейся охраны всего-
навсего загорелась лампа под потолком.
Это была крошечная комнатка, даже меньше его родной камеры.
Стояли четыре легких кресла и круглый столик на одной витой
ножке.
- Присаживайтесь,- сказал сопровождающий. - Нас позовут.
Юрий Викторович, если не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь.
- А я - Евгений Александрович. Турунтаев. В данное время -
советник президента по делам внешней политики. На всякий случай
на людях называйте меня Джин Норман.
- Сэр Джин Норман?
- Да, конечно, сэр. Как вы предпочитаете общаться: по-
русски, по-английски?
- Говорить, думаю, лучше на всякий случай по-английски... а
общаться стоило бы по-русски.
- Вы бесконечно правы. Накрытый стол нас ждет по ту сторону
двери... а с собой у меня, к сожалению, лишь остатки весьма
скверного виски.
- Пусть будут остатки. Вас, очевидно, еще ни разу не
освобождали из тюрем.
- Прошу прощения...
Виски оказалось не такое уж скверное. Голицын перевел
дыхание.
- Вот теперь, сэр Джин, я готов удивляться чему угодно.
Итак, палладийцы захватили власть в Мерриленде?..
- Еще нет. Мы не палладийцы, мы - кейджиберы. Те, против
кого вы так эффективно сражались.
- А мне нельзя обратно в тюрьму?
- Можно, наверное... не знаю. Впрочем, сейчас все иначе,
чем было три года назад. Похоже на то, что мы с вами оказались по
одну сторону.
- И - против кого же?
- Вам имя Леонид Самсон говорит что-нибудь?
- Н-нет... хотя, постойте. Это что-то из театральной
жизни... но давно. Весьма давно.
- Да, он был театральным режиссером. Увлекся оккультизмом. И
в силу то ли особого таланта, то ли какого-то стечения
обстоятельств - приобрел реальную власть над событиями в
окружающем нас пространстве. А также - над людьми, попавшими под
его влияние. Похоже на то, что сейчас он нащупал доступ... как бы
сказать... к командному посту. К штурвалу. И теперь вопрос
месяцев, а то и недель...
- И я должен всему этому верить?
- Верить - проще. Любое свое утверждение я могу доказать,
но - доказательства потребуют времени, а вот его-то может и не
хватить.
- И что: я должен буду этого человека настигнуть, убить?..
- Нет. Боюсь, что это нам уже не под силу. Но мы можем
попытаться обмануть его, направить по ложному пути. Впрочем, даже
это - не вполне ваша задача. А вам нужно будет лишь отыскать того
человека, имя которого вы носили...
- Марина?
- Да.
- И потом?
- Убедить его выслушать нас. Меня. Передать материалы. Как
оказалось, даже он не знает всего...
- А почему именно я?
- Потому что только на вас он выйдет сам. Больше ни на кого.
- Очень... очень ненадежно.
Открылась дверь. В дверях стоял Парвис.
- Здравствуйте, князь.
Голицын встал, молча поклонился.
- Я очень рад, что мне удалось разминуться с вами в
позапрошлом году, - продолжал Парвис. - Благодаря этому события
повернулись так, что я теперь занимаю высший государственный пост
Мерриленда, а вмешательство Старого мира в дела Транквилиума
полностью прекратилось.
- Что? - не веря ушам, наклонил голову Голицын.
- Можно сказать, что вы одержали полную победу, Юрий
Викторович. С точки зрения наших давних отношений, в эту минуту
вы принимаете у меня шпагу. Мы капитулировали.
- Разрешите мне сесть, - сказал Голицын.- Боюсь, что я
оказался неподготовленным к такому разговору...
Были минуты, когда он молил Бога о милосердной пуле. Был бы
голос, он молил бы спецназовцев. Были бы силы, бросился бы на них
с кулаками или щепкой, отодранной от ножки кровати - единственным
своим оружием. Не мог человек переносить такие страдания...
Особенно - если своими руками подготовил их. Ночи не спал,
вкалывал по двадцать часов...
...снаряды раскалывались, как переспелые арбузы, вздымая
тучи земли и песка - пополам с ипритом. Танк, на броне которого
Алик был распят, прошел через такое облако - просто потому, что
не мог не пройти.
Иприт вонял гнилым чесноком.
Минут через двадцать - началось...
Должно быть, повезло, что руки были привязаны - иначе
выцарапал бы глаза.
И хорошо, что разбили нос - иприт не попал в носоглотку.
Может быть, поэтому сейчас было чем дышать.
Лишь бы продержались немного еще легкие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82