..
Генерал внимательно посмотрел на него. Алик был бледен.
- Не волнуйтесь так, инженер. Все будет в порядке.
Стреляйте. Ваши мины, не мои... Не терпится увидеть.
- Тогда - как стрелять? Одиночными, очередью, залпом?
- Как находите нужным.
И Алик вдавил верхнюю левую кнопку.
От верхней левой трубы назад и вниз, в землю - ударила струя
пламени. Позади орудия взвилось облако пыли и черного дыма. Белый
ком огня вырвался вперед и вверх - и косо ушел в небо, волоча
черный плотный смоляной хвост. Половину пологой арки над морем
нарисовал он и оборвался, и Глеб уже не знал, видит ли он белесую
искру продолжающего полет снаряда - или просто угадывает... вниз,
вниз, вниз... и - белый столб в полукорпусе по носу барка.
- Ну и звук!- крутя головой, как пес после купания,
засмеялся Казанегра.- Будто черт на борону наступил... Накрытие
первым выстрелом, инженер, с чем вас и поздравляю,- он стянул
перчатку и пожал Алику руку. Кисть у него - Глеб успел заметить -
была синяя.
- Разрешите продолжать?
- Продолжайте...
- Тогда вот так...- и Алик медленно повел пальцем по
кнопкам: слева направо, слева направо, слева направо...
Казалось, блиндаж снесет одним только ревом. Пыль, жар и
копоть долетели до амбразуры и ворвались внутрь. Жуткий дымный
столб повис над морем, и уде в нем, в сердцевине его, пролетали
ставшие багровыми комья огня. Где-то вдали делился дым на
истонченные острия... Глеб не отрывал взгляд от барка. Белый
столб под бортом... белый столб... белый столб... промах -
далеко... Им овладело чувство свершившейся неудачи: корабль был
заколдован, и даже в упор - ни один снаряд не коснется его...
Белый столб за кормой... И - темная вспышка! Из корабля, будто из
пыльного ковра, вылетело облако пыли. И - сразу две! И - не
столб, а веер у носа: попадание ниже ватерлинии в борт. И - когда
все уже стихло, ватная тишина, ватная... - еще одна вспышка в
дыму.
Казанегра опустил бинокль, обернулся, что-то сказал. Понял,
что его не слышат. Он сам себя не слышал. Тогда - обнял Алика за
плечи, показал оттопыренный большой палец. И генерал; крепко
пожал руку, другую руку положил на плечо, улыбнулся. Алик
повернулся, показал на Глеба. Генерал подошел к Глебу, протянул
руку. Ладонь у него была твердая и шершавая.
Наверх вышли, когда дым чуть развеялся и осела пыль. Барк
пылал и быстро садился носом в воду. Понемногу возвращались
звуки.
Оглохшие, чумазые, веселые артиллеристы стояли навытяжку,
получая от генерала благодарности и золотые.
Казанегра с Аликом прохаживались чуть в стороне, и слышны
были обрывки их разговора. "...Двухнедельная почти продукция - в
один залп. Но в принципе... Самое узкое место сейчас..." Все
узкие места Глеб знал наперечет. Хороший инструмент, хорошие
токарные станки, электрические генераторы. Сталь. Алюминий и
магний. Азотная кислота, сжиженный хлор, аммиак, селитра...
вагоны всяческой химии. Давай сопрем готовые ракеты, убеждал
Глеб, давай сопрем "град" - я знаю, где они стоят... это же
иллюзия - будто мы делаем их сами... Не иллюзия, упрямо мотал
головой Алик, да, мы торопимся и берем готовые компоненты - но мы
знаем, как их делать, наладить производство - вопрос времени, вот
и все, и когда по-настоящему припечет, мы сумеем... Они так ни в
чем друг друга не убедили, и Глеб согласился на вариант Алика
лишь потому. Что оружейные склады охранялись значительно лучше и
в одном его чуть не пристрелили. Помирать так рано не входило в
его планы...
С полигона возвращались на закате. Конвой приотстал, казаки,
принявшие по дозволенной чарке, пели вполголоса. В ясной вышине
попискивали невидимые стрижи.
- Ты вот меня про Олив не спрашиваешь,- сказал вдруг Глеб, -
и правильно делаешь. Потому что... Понимаешь, ведь можно тот
проход закрыть. И не только тот. И - навсегда...
Он замолчал. Молчал и Алик.
- А вот только - я все сделаю... а оно возьмет и не
получится. Тогда как? Тогда-то как, а?
Он улыбнулся жалкой, раздавленной улыбкой, поворотил коня и
поскакал в степь. Казаки дернулись было следом, но Алик жестом не
пустил их.
О том, чтбы посылать за доктором, не могло быть и речи, и
потому операцию Левушке Борис Иванович сделал сам. Из стальной
проволоки он согнул и отточил острогубые щипчики - захватывать
пули. Из мягкой железной соорудил несколько разномастных зондов.
Влил в Левушку, мягкого, жаркого, безвольного, большую кружку
бренди. Терпеливо дождался, когда тот уснет пьяным глубоким сном
- и приступил. Светлана помогала. Как ни боялись они оба, но
операция прошла довольно гладко. Отец щипцами извлек пули,
прочистил зондами раны, вытащив немало кусочков сукна, особенно
из раны в боку; потом ввел дренажи из проспиртованных каучуковых
трубочек, обложил раны марлей, пропитанной крепким раствором
морской соли... Утром Лев проснулся вялый, с головной болью - но
без жара. К обеду ему было почти хорошо - насколько может быть
хорошо человеку, продырявленному позавчера в трех местах.
Вечером пришли его искать.
Помощник квартального мастера, к которому столько раз ходил
на поклон доктор Фицпатрик, выбивая положеный Светлане паек жены
офицера флота, - с ним два бандитского вида субъекта в красных
фуражках-бескозырках, с золотыми цепями на грязных шеях, и
крысоподобная женщинка, неопрятная и пронырливая, очень
опасная... и два солдата - эти ни во что не вмешивались, стояли
у двери, и все.
Их всех отвлек, к счастью, подвал, которым не пользовались с
весны и - благополучно потеряли ключ. Не дожидаясь, пока ключ
найдут, бандиты злорадно сбили замок - и долго потом общаривали
захламленные двухэтажные подземелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82