Вот и вспомни: кому ты об этом рассказывал?
— Не смей говорить о нем плохо! — буркнул старший Блинков.
Было ясно, что он тоже думает об Эдуарде Андреевиче.
— Опасная у вас жизнь, — заметил водитель такси, который до этого молча прислушивался к разговору отца с сыном. — Это где же, если не секрет, открывают пивные в оранжереях и ломают людям ноги?
— Не секрет, — ответил старший Блинков. — Это все в России.
Глава пятнадцатая
Генерального спонсора выводят на чистую воду
Блинковы только-только вошли домой, как в дверь позвонили. Из-за папиной ноги они ехали на лифте, а звонивший, конечно, поднимался на второй этаж пешком, а то бы они не разминулись.
— Ты ждешь кого-нибудь? — спросил старший Блинков. Было видно, что ему очень не хочется открывать. Папа боялся столкнуться с полковником Кузиным, который едва ли придет в восторг оттого, что он убежал из больницы, да еще и обманул полицейского.
И вдруг из кухни раздался мамин голос:
— Иду-иду!
Влипли, понял Блинков-младший.
Мама показалась в конце коридора, а коридор был длинный. Пока она подходила к своим Блинковым, ее лицо вытягивалось, а глаза сужались в щелочки. Но мама ничего им не сказала, потому что надо было открывать дверь.
А за дверью стояла Нина Су в мини-юбке и совершенно лишнем посреди лета макси-плаще. Хотя плащ был совсем тоненький. Фотомодель надевала его для красоты.
— Оленька! — сказала она и расцеловалась с мамой. А потом чмок, чмок — расцеловалась с Блинковым-младшим и, наконец, со старшим Блинковым.
— Молодец, — улыбнулась ей мама, — как раз к торту пришла.
— Я на диете, — стала отказываться Нина Су, но мама командным голосом сказала:
— Чисто символически! От одного кусочка ничего тебе не будет.
Старший Блинков стоял столбом и незаметно для себя облизывал чмокнутые Ниной Су губы. Блинков-младший понимал его. От фотомодели пахло очень романтично. Если бы в магазине французской парфюмерии торговали еще шоколадными конфетами и экзотическими фруктами, и Нина Су побыла бы там часик, а потом еще часик собирала бы землянику в утреннем лесу, получится бы как раз такой запах.
Мама усадила всех за стол, налила чаю в чашки от свадебного сервиза и отрезала фотомодели микроскопический кусочек торта, чтобы она не растолстела.
— Мы с Ниночкой подружились, — сообщила мама очень довольным голосом. — Она учит меня ходить на десятисантиметровых каблуках.
— А Оленька показала мне приемы самозащиты без оружия и как и варить борщ в скороварке, — промурлыкала Нина Су.
Блинков-младший почувствовал укол ревности. Ладно — борщ. Но мама никогда не учила его приемам, только обещала! А самое-то главное, когда они все это успели?! Трех часов не прошло, как мама уехала на службу, а он вслед за ней — к папе в больницу. И нате: десятисантиметровые каблуки, самозащита без оружия, борщ в скороварке, да еще и торт мама успела купить! Нет, мужчинам никогда, никогда до конца не понять ни одну женщину, даже родную маму.
Блинков-младший только усмехнулся и со скромным достоинством стал наворачивать торт большой ложкой. Торт был «Птичье молоко». Блинков-младший любил его за то, что суфле не надо жевать, поэтому за минуту можно съесть гораздо больше «Птичьего молока», чем, скажем, песочного и тем более вафельного торта.
— Оля, ты что-нибудь выяснила? — непонятно для Нины Су спросил старший Блинков. Он, конечно, имел в виду дела грязных бизнесменов.
Фотомодель загадочно улыбнулась и сказала:
— Оля выяснила очень многое.
Блинков-младший мог бы подумать, что Нина Су опять говорит о десятисантиметровых каблуках и прочей женской чепухе. Но тут мама наступила ему на ногу.
— Вы не огорчайтесь, Олег Николаевич… — продолжала Нина Су. Мама как следует надавила на блинковскую ногу. — … Мы с Олей…
У Блинкова-младшего слезы навернулись на глаза, потому что мама давила изо всех сил.
— Извините, что перебиваю, — сказал он фотомодели, — но мама уже давно наступает вам на ногу. Только она ошиблась и попала на мою.
— Контрразведка не ошибается, — смутилась мама. — Я наступала, чтобы ты не ел торт столовой ложкой.
Старший Блинков улыбнулся и сказал очень серьезно:
— При Митьке можно. Митька у нас вырос.
Это было, конечно, приятно для самолюбия Блинкова-младшего, но совершенно непонятно. Может быть, папа мысленно согласился с его подозрениями насчет Эдуарда Андреевича?
Нина Су посмотрела на маму.
— Скажи, если хочешь. Тебе решать, — лицо у мамы стало недовольное. — А ты, Митька, учти: все, что говорится здесь между нами, должно и остаться между нами. Президенту России можешь рассказать, если спросит, а больше ни-ко-му. Ни друзьям, ни врагам, ни милиции.
Блинкову-младшему захотелось встать и на чем-нибудь поклясться, но чуть попозже он решил, что это было бы не по-взрослому. Взрослые клянутся всего несколько раз в жизни. Например, когда приносят военную присягу.
Нина Су положила одна на другую свои стопятнадцатисантиметровые ноги и прикрыла коленки скатертью, потому что Блинков-младший нечаянно посмотрел куда не надо.
— В общем, я слышала, как Георгий Козобекович подучивал старшего князя разбить стекла в оранжерее и припугнуть директора Ботанического сада, — сказала она самым обычным тоном, как о погоде. — А потом князь при мне платил одному человеку за то, что стекла разбили. Они меня не стесняются. Они думают, что я с ними заодно. Я же работаю в «Пирровом пире», а Георгий Козобекович там генеральный спонсор. Он может уволить меня в любой момент, поэтому я молчала. Но теперь я решила рассказать все сотруднику контрразведки, — тут Нина Су взяла маму за руку, хотя и так было ясно, кто этот сотрудник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54