Словно кто их выгнал, да поубивал. Теперь их собрать бы да сжечь, чтоб заразы не разнесли.
— Тише, дед, не шуми, — отвечала бабушка. — Борюшка выздоравливает, ему ото сна самая польза, а ты расшумелся, разбудить его можешь.
— Я не сплю, — сказал Борис.
— А-а, опять проснулся… Больше спать не хочешь?..
Борис отрицательно покачал головой.
— Ничего не болит? — продолжала спрашивать бабушка.
И, не дожидаясь ответа, приложила к его лбу руку.
— И жар совсем прошел. Вот и славно. А то всех нас так ты напугал. Отец с матерью дни и ночи около тебя сидели. Мы им сразу тогда сообщили, — бабушка была радостно говорлива. — Вот видишь, так всегда и бывает, что все одно к одному. Ты поправился, и крысы попропадали. Я так думаю, что от кота все. Они его испугались. Ты в болезни, Борюшка, все бредил про котов каких-то, вот мы и завели кота Макса. Тебе он понравится, он очень на твоего Степку похож. Черненький, лапки беленькие и грудка, а на мордочке тоже белое пятнышко.
— А где мама и… папа? — перебил ее Борис.
— Мама на работе, а папа скоро придет, он в магазин за продуктами вышел. Папа у тебя добрый и очень тебя жалеет, все время с тобой проводил. Доктор-то говорил, что его медицина бессильна, что ты сам должен справиться, что никто, кроме тебя с твоей болезнью не справится. А я и сама знаю, что если — как у нас в деревне говорили — морок приключился, то ничем не поможешь. Это уж как Бог даст. Такое Борюшка, почти с каждым раз в жизни случается, особенно в детстве. Но уж если человек из морока выберется, то будет жить долго, до самой смерти. Я уж и святой матушке Парасковье молилась, мы, Борюшка, старые люди, верим во всякие глупости, и от доктора потихоньку тебе норсульфазол давала со стрептоцидом. Лекарства несовременные, но мы к ним привыкли.
«Благородный рыцарь Норсульфазол и его верный оруженосец Стрептоцид», — вспомнил Борис свои мысли в начале болезни. Но кто они были, эти его добрые спутники и помощники? Саша с Саней? Нет, все же нельзя так буквально…
Послышались громкие шаги, открылась дверь и на пороге комнаты показался отец. Борис узнал его по шагам, а потом и по голосу, когда отец тихо спросил:
— Не просыпался?
— Проснулось наше сокровище, проснулось, — отвечала бабушка.
Отец опустил у входа сумку и подошел к постели.
— Садись, Гриша, садись, а я пока пойду продукты разберу, — бабушка поднялась и заковыляла на кухню.
Отец сел на бабушкино место. Нос с горбинкой, зачесанные назад черные волосы, небольшая седина, — очень он был похож на Мудреца из сна. Но вместе с тем другой, теплее, домашнее. Борис и понять не мог, как это он на него умудрился обидеться. Набрякшие мешки под глазами, тревога и радость в лице. Как он смел на него обижаться!.. Сейчас не только не было обиды, но чувствовал он в себе достаточно сил, чтобы повиниться и попросить прощения. Сильные не обижаются, они и попросить прощения могут и сами простить, если надо.
— Как ты? — спросил отец.
— Все в порядке. Папа, прости меня, я был не прав.
— Хорошо, — улыбнулся он. — Молодец. Значит, ты все же добрался до Лукоморских Витязей?
— Откуда ты знаешь?
— Да я рядом сидел, все от тебя и слышал, как ты бредил.
— Так ли? — недоверчиво переспросил Борис. Отец рассмеялся:
— Разумеется, так.
Подробнее расспрашивать, углубляться в эту сонную материю Борис не хотел. Ему даже захотелось, чтоб все так и осталось — немножко таинственным и недоговоренным.
— Но я рад за тебя. Ты сам сумел все сделать, избежать всех соблазнов. Это значит, что ты отныне сумеешь достичь своей цели, если она у тебя появится. Ты по-настоящему стал взрослым, а не только по возрасту.
— Папа, — честно признался Борис, — но я не совсем сам, если ты знаешь, о чем я говорю. Мне помогали.
— Правильно, рад и тому, что ты это понял. Но пойми еще, что помогают только тому, кто что-то делает сам. Когда есть чему и кому помогать. Но и ты им помог, ты разбудил в них лучшее, что в них таилось и спало. Мы даже не представляем, сколько на свете людей, в ком можно пробудить рыцарей. Теперь ты знаешь.
Борис кивнул. Ему не хотелось говорить. Все это был сон. А теперь начиналась жизнь. В голове у него была ясность, в теле — легкость, хотелось встать, пойти, покинуть жаркую, натопленную комнату, на воздух. Потому что перед ним была теперь своя собственная жизнь, которой он не боялся отныне и в которой — он был уверен в этом — ему еще встретятся и настоящая Дружба, и настоящая Любовь. И теперь ему казалось, что он готов к этим встречам.
Из подпола вылез кот и, громко мяуча, терся о сундук.
1982–1983

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84