Ему хотелось навсегда остаться в этой комнате, читать все эти книги, которые читает Мудрец, чтобы приобщаться к чему-то вечному, и, очищаясь душой, думать только о нетленном, испытывая в душе не суету, а ощущение подлинности.
Но тут ему пришла в голову мысль, что он совершенно не знает, как ему окликнуть Мудреца. Одно дело — постучать в окно, а теперь, когда он уже проник в комнату, он оказывается кем-то вроде вора, разбойника, татя… Да и как обратиться к нему? как назвать? Мудрец? Надо бы самым каким-нибудь тривиальным образом… И он взял и закашлялся. Он думал, что Мудрец повернется эдак величаво и спокойно на его кашель и поинтересуется, кто он такой, как сюда попал и что ему надо. Вместо этого Мудрец вдруг подпрыгнул как укушенный, схватил со стола пресс-папье и резко повернулся к Борису, замахнувшись на него. Борис, в свою очередь, тоже испугался и как-то даже вжался в кресло, натягивая на себя плед как защитную кольчугу. Но старец уже разглядел его своим, по видимости, острым глазом, тут же успокоился, усмехнулся своему и Борисову испугу, развернул свое кресло и сел напротив Бориса, ласково глядя на него большими темными глазами из-под выпуклых век с редкими ресницами. Зато брови были густые и топорщились как непричесанные.
— Ну, наконец, — сказал Мудрец, — я дождался дня, давно предвиденного мною. Значит, битва у карниза состоялась уже. И Коты победили.
— Откуда это можно знать? — спросил Борис, не зная на «ты» или на «вы» обращаться к мудрецу.
— О, это очень просто, — ответил Мудрец. — Всякое событие имеет по крайней мере две возможности разрешения. Если бы победили крысы, вместо тебя здесь, в этом кресле, сидело бы совсем другое существо. Этот вариант я тоже учитывал, хотя и не хотел в него верить. Итак, ты дошел. Теперь в душ, пойдем я тебя провожу в ванную; там и махровый халат, можешь его пока надеть. Потом я накормлю тебя, и мы побеседуем. Ты ведь хочешь этого?
— Разумеется.
— Ну и прекрасно.
После душа, сидя за столом в чистом махровом халате, Борис чувствовал себя и посвежевшим, отдохнувшим, и одновременно размягченным и благодушным, словно путь его закончился встречей с Мудрецом. И никуда больше идти не надо. Мудрец тем временем возился у электрической плиты, готовил яичницу с колбасой. Борис поел, а потом они пили крепкий чай. Борису было очень покойно на душе, одно только было неловко — что сам Мудрец возится и хлопочет для него. Но тот делал все как нечто естественное и само собой разумеющееся. «Отчего такая расположенность ко мне?» И ему захотелось, чтобы Мудрец и впрямь оказался его отцом (как вначале ему и почудилось), который сюда попал, чтобы понаблюдать за ним — во-первых, достойно ли он себя будет вести, а во-вторых, чтобы помочь в случае чего, подать совет. И если его предположение справедливо, то отцу должно теперь стать ясно, что не так уж он и плох, раз сумел проделать такой путь и Настоящие Коты сочли его достойным своей помощи. Он вздохнул.
— Вернемся в кабинет, — предложил Мудрец, поглядев на него.
И вот снова кабинет, и туман за окном, а в кабинете тишина, спокойствие и уют, и они уселись друг напротив друга в креслах, Мудрец накинул себе на ноги плед, и Борис собезьяничал, сделал то же самое и все вглядывался в лицо Мудреца, пытаясь обнаружить знакомые черты, и то находил их, то не находил. Мудрец с тихой улыбкой смотрел на него, и Борис спросил:
— А почему, — спросил он, — здесь, в этой комнате, кажется, что будто и крыс нигде не существует, хотя я знаю, что где-то на улице, за окном, их множество, но будто их и нет. Все у вас тут тихо, мирно…
— Потому, — ответил неторопливым голосом Мудрец, — что я огражден от них энергией моей мысли, которую они не в состоянии преодолеть. Я стараюсь жить так, будто они не в состоянии добраться до меня, будто они не существуют, ибо их существование и в самом деле преходяще, временно, а вечно и постоянно другое — мир, вселенная, древние книги и думаемые мысли. Потому что нашествий диких, варварских на цивилизованные части света было множество. И люди, не менее жестоко, чем здешние крысы, убивали и муча-ли друг друга, но великие империи аттил, Тамерланов, гитлеров рассыпались в прах, потому что Зло не несет в себе творческой, жизнестроительной силы. Зато идеи Мыслителей и Мудрецов связывают времена и прорывают слой обыденной мелкой жизни как скалы, выступающие из воды и образующие перешеек. Когда я знаю, что в самые страшные эпохи могли существовать Платон и Рабле, Кант и мой любимый Чаадаев, всегда мудрец, а иногда мечтатель, — не знаю, говорят ли тебе что эти имена? — я верю, что сила духа, сила мысли сильнее материальной силы, ведь даже злодеи хотели не только победы, но во все времена пытались свои цели объявить всеобщими.
Разговор их уплывал куда-то в даль уже почти отвлеченных теоретических рассуждений, и Борис попытался вернуть его к заоконной реальности.
— Но ведь это особая ситуация, — возразил он, — и особый позор, когда именно крысы управляют людьми!
— Ну, я уже тебе говорил, что порой люди бывали и бывают нисколько не лучше крыс.
— Ладно, — сказал Борис, — это позиция самоустранения, я не этого ожидал, — он насупился. — Но я хотя бы хотел знать, откуда они взялись, эти крысы? Как все это произошло? Ведь не во сне же мне все это привиделось!..
— Кто же это может знать? — Мудрец укоризненно покачал головой. — Не во сне ли? Да вот многие Мудрецы считали, что вся наша жизнь есть сон. Так что на этот свой двусмысленный вопрос ответа ты не получишь. Могу только сказать, что и во сне надо стараться жить так, как ты хочешь прожить наяву, впрочем, справедливо и обратное, что наяву мы живем так, как и во сне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84