Чудо не уходило от нее долго и мешало ей страшно. Ведь нужно было собираться с силами, искать вторую больницу, узнавать номер палаты, в которой лежит дед. Наконец, ей предстояло встретиться с самим дедом!
Она пошла в ванную и подставила голову под кран с холодной водой. Однако это не подействовало, чудо все равно не ушло до тех пор, пока Юлька не пообещала ему торжественным шепотом завтра же добраться до дома на холме и узнать, что это за дом и кто в нем живет. После этого она вернулась в комнату, задернула окно темной шторой, наглухо отгородившись от чуда, и уже почти спокойно решила, что отыскать вторую больницу можно и попозже. Не идти же по улице с мокрыми волосами.
Пока волосы сохли и заново завивались кольцами, Юлька съела оставшиеся со вчерашнего дня пряники и сочинила письмо Любке и Наташе, внимательно перечитывая каждую написанную строчку, чтобы не написать чего-нибудь такого, что могло бы им не понравиться.
"Здорово, братцы, - написала Юлька. - У меня все сложилось великолепно. По идее, дед должен был оказаться дома, а его не оказалось. Живу одна в роскошной квартире с роялем. Ключ он оставил. Сейчас пойду куда-нибудь прошвырнуться. Смотрите не проболтайтесь маме, что дед куда-то смылся..." Письмо получилось длинное, веселое и какое-то противное. Юлька написала даже о том, как вчера в саду на скамейке к ней приставал какой-то тип с золотой цепочкой на шее, а она его отбрила. Он, как дурачок, шел за ней до самого дома, смотрел телячьими глазами и в конце концов назначил свидание. Может быть, она еще и пойдет... Очень красивый!
Было уже далеко за полдень, когда Юлька надела вчерашнее зелено-голубое платье, старенькие, но не предавшие ее еще ни разу туфли, заплела аккуратные косы и, достав из чемодана портсигар и трубку - подарок деду, вышла из дома искать вторую больницу.
День был жаркий и душный. Даже на тихой Мельничной улице, затененной деревьями, не было прохлады, на соседних же улицах горячий асфальт, как подтаявшая ириска, мягко поддавался под каблуком, а у киосков с газированной водой стояли длиннющие очереди, словно все люди наелись Юлькиных пряников. Пока Юлька стояла в очереди за газированной водой, ближайший магазин "Фрукты - овощи" закрылся на обеденный перерыв. Тогда Юлька зашла в гастроном, купила две банки яблочного компота и отправилась искать справочное бюро.
- Вторая? У нас в городе есть вторая городская, вторая железнодорожная, вторая Краснооктябрьская, вторая детская...
Вот тебе и на!
- Давайте все, - растерялась Юлька.
- Но они в разных концах города.
- В-все равно.
Пока женщина за окошком копалась в справочниках и карточках, Юлька совсем истомилась от жары и досады. Надо же! А тут еще этот компот!
Из стопки квитанций с адресами Юлька выбрала ту, где была записана вторая городская. Потом она купила авоську, сложила в нее банки с компотом и села в тряский полупустой трамвай, идущий на окраину. У открытого окошка на прохладном сквозняке она немного успокоилась. В конце концов, дед и в самом деле очень старый и ему можно простить оплошность. В конце концов, не так уж и трудно найти эту вторую больницу, если приложить кое-какие усилия... В конце концов, и город не так уж и плох, как показалось Юльке вчера, - зеленый, с высокими разноцветными домами, с веселыми взлетами старой булыжной мостовой. Р-раз - на бугор! Два - с бугра. Р-раз - вверх! Два - вниз! Р-раз - крутой поворот и подъем! Два - такой же крутой поворот и спуск... И трамвай тоже веселый, дребезжащий в такт Юлькиным банкам с компотом - дзяк-дзилинь, дзяк-дзилинь...
Дзяк-дзилинь!.. Во второй городской деда не оказалось!
* * *
Не оказалось его и во второй железнодорожной, в чистеньком больничном городке, расположенном даже не на окраине, а за городом среди леса, через две автобусные остановки от последних городских домов...
Пока Юлька обходила корпуса больницы, в сердцах позвякивая компотом в авоське и безумно жалея свое затасканное в трамваях и автобусах зелено-голубое платье, рабочий день начал подходить к концу. Голодная и уставшая Юлька еле-еле отыскала маленький продовольственный ларек неподалеку от автобусной остановки, купила толстый кусок колбасы и, съев его без хлеба, поехала домой, ругаясь про себя самыми страшными ругательствами: "черт побери", "черт возьми" и "пошли все к черту"...
Вернулась она домой, когда солнце уже уходило с земли. Огромное, ярко-красное, оно, как прожорливый Робин-Бобин из сказки, проглотило холм на горизонте, превратив его в бесформенную черную громаду, и в черноте этой утонул и дом под красной крышей, и густая зелень на склонах. И тогда в верхнем этаже далекого дома зажегся яркий золотой огонь.
Юлька, сидя у подоконника, так долго смотрела в сторону холма, стараясь вернуть себе свое чудо, что даже потом, когда погасили свет в далеком окне, огонек этот все равно остался с Юлькой - переходил золотым пятном вместе с ее взглядом со стола на рояль, с рояля на шкаф... Даже когда она закрыла глаза, золотой огонек все равно остался под ее сомкнутыми ресницами и не давал покоя, настойчиво напоминая о том, что день прошел, а чуда все-таки не произошло и что зря, наверно, сегодня ей снился золотой сон со звенящими цепочками и фонарями на золотых деревьях в золотом сквере...
В комнате было уже совсем темно, и огонек с холма ушел из-под Юлькиных ресниц, когда в прихожей раздался звонок: снова пришла соседка-караульщица из сорок седьмой квартиры!
- Вот дурная девка! - сказала она, и пачка газет в ее руках стала похожа вдруг на грозный фауст-патрон. - В ящик уже не лезет. И зачем выписывать столько? В мусор выбрасывать буду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30