Этот деревенский олух со своими
суеверными страхами начинал действовать мне на нервы. Судя по тому, как мало
он знал о Септимусе Бишопе, можно было с уверенностью заключить, что его
точка зрения представляет собой типичную реакцию темного, невежественного
человека на образованность и ученость, каковыми в полной мере обладал мой
двоюродный дед.
- Ночью... заживо зарыли в землю... бормотал Уэтли. Обоих... а те их
прокляли... потом их дома обрушились, и они один за другим поумирали...
На этой мрачной ноте я покинул магазин, поклявшись, что впредь буду
ездить за покупками только в Аркхэм. Однако слова старика не выходили у меня
из головы, а потому я решил отправиться в город немедленно, чтобы посмотреть
там старые подшивки "Аркхэм Адвертайзер". Увы, мое благое намерение не
получило достойного вознаграждения: просмотрев все номера за июнь
соответствующего года, я нашел всего две корреспонденции из Данвича, и лишь
в одной из них говорилось о Септимусе:
"До сих пор нет никаких известий о Септимусе Бишопе, исчезнувшем из
своего дома в окрестностях Данвича десять дней назад. Мистер Бишоп не был
женат, вел замкнутый образ жизни и за свои якобы сверхъестественные
способности прослыл в округе знахарем и колдуном. Внешность: высок, худощав.
Возраст: 57 лет".
Вторая заметка представляла собой любопытное сообщение об упрочнении
одной из опор среднего пролета заброшенного моста через Мискатоник к северу
от Данвича. Ремонт, по всей видимости, был осуществлен силами частных лиц,
так как окружная администрация в ответ на критические замечания,
раздававшиеся в ее адрес по поводу починки неиспользуемого моста,
категорически отвергла свою причастность к этому мероприятию.
Сопоставив содержание первой корреспонденции с тем, что я слышал от
Тобиаса Уэтли, я еще раз убедился в том, что причина его странного поведения
лежит в суевериях, распространенных среди коренных жителей. Старик
всего-навсего выражал общепринятые взгляды взгляды, безусловно, смехотворные
с точки зрения любого образованного человека в наш просвещенный век, когда
вера в то, что не поддается научному объяснению например, во врачевание
посредством наложения рук или в колдовство считается признаком невежества.
Мой двоюродный дед Септимус Бишоп получил образование в Гарварде, и
представители английской ветви семьи Бишопов знали его как человека большой
учености и непримиримого противника каких бы то ни было суеверий.
Уже смеркалось, когда я вернулся в усадьбу старого Бишопа. Мой
двоюродный дед не удосужился провести в дом ни электричества, ни газа, зато
свечей и керосиновых ламп здесь было в достатке, причем в некоторых из
последних еще оставался керосин. Я зажег одну из ламп и приготовил себе
скромный ужин. Потом я расчистил себе место в кабинете, где можно было
улечься без особых неудобств, и сразу уснул.
II
С утра я занялся уборкой. Несмотря на летнюю жару, в доме стояла такая
сырость, что все предметы в том числе и книги в кабинете, где я ночевал,
были подернуты плесенью, и чтобы просушить эту часть здания, мне пришлось
затопить камин.
Затем я протер мебель и подмел пол на первом этаже, где располагались
кабинет с прилегавшей к нему спальней, кухонька, кладовая и столовая,
служившая, скорее, в качестве книгохранилища, на что указывали горы книг и
кипы бумаг. Управившись с первым этажом, я поднялся на второй, но прежде чем
заняться им, проследовал в помещение купола, куда вела узкая, рассчитанная
на одного человека, лестница.
Купол оказался чуть просторнее, чем я предполагал, глядя на него
снаружи в нем можно было стоять и перемещаться, не нагибаясь. Судя по
наличию телескопа, купол использовался для астрономических наблюдений, хотя,
на мой взгляд, это не могло служить достаточным объяснением тому факту, что
пол в нем был покрыт всевозможными чертежами, состоявшими, по большей части,
из кругов, пятиугольников и звезд. Среди многочисленных книг по астрономии
я, к удивлению своему, обнаружил несколько трудов по астрологии, причем
довольно древних один из них датировался 1623 годом. Несколько текстов было
на немецком языке, но большинство на латыни. Все они, без сомнения,
принадлежали моему двоюродному деду, но зачем они ему понадобились, осталось
для меня загадкой.
Помимо застекленного обзорного люка в северной части купола, в нем было
еще отверстие для телескопа, закрытое изнутри щитом. Несмотря на многочис-
ленные щели, образовавшиеся в тех местах, где под воздействием дождя и снега
прогнила древесина именно на них я обратил внимание, подходя к дому, в
помещении не было ни пыли, ни плесени, и, поразмыслив, я пришел к выводу,
что если я все же решусь обосноваться здесь хотя бы на короткое время, то
починка купола обойдется мне сравнительно дешево.
Но прежде надо было проверить, насколько хорошо сохранилась подвальная
часть здания. Бегло осмотрев второй этаж он состоял из двух спален, двух
уборных и кладовой, причем только одна из спален была меблирована, да и то
выглядела так, будто ею ни разу не пользовались по назначению, я спустился
на первый этаж, а оттуда в подвал, куда вела дверь из кухни.
Подвальное помещение занимало примерно половину той площади, на которой
располагался дом. Стены были сложены из известняка и, как показывали оконные
проемы, имели толщину полтора фута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9