Говард Ф.Лавкрафт.
Дерево

На цветущем склоне горы Менэлус, что в Аркадии, неподалеку от развалин
древней виллы растет оливковая роща. Рядом с ней возвышается надгробие,
некогда прекрасное, с величественными скульптурами, но ныне разрушенное, как
и дом. У одного края могилы, раздвинув потемневшие от времени плиты
пентелийского мрамора, растет необычайных размеров олива. Вид ее вызывает
отвращение сходством с каким-то уродливым человеком или с телом,
обезображенным смертью. Селяне избегают ходить мимо него по ночам, когда
лунный свет едва пробивается сквозь кривые ветви. Гора Менэлус излюбленное
место козлоногого Пана, которого всегда окружает множество странных
спутников и приятелей. Простые деревенские парни уверены, что олива каким-то
образом связана со всей этой нечистой компанией. Но старый пасечник, живущий
в доме неподалеку, рассказывал мне совсем другое.
Много лет тому назад, когда вилла на склоне была новой и великолепной,
в ней проживали два скульптора Калос и Мусид. Красота их творений славилась
повсюду от Лидии до Неаполя. Никто не осмелился бы утверждать, что один
превосходит другого в мастерстве. Гермес работы Калоса стоял в мраморной
раке в Коринфе, а Паллада Мусида венчала колонну, установленную в рядом с
афинским Парфеноном. Все отдавали должное таланту скульпторов, удивляясь
теплу их братской дружбы и отсутствию между ними зависти.
Но хотя и жили они в гармонии, характеры их были на редкость разными.
Пока окруженный городскими бездельниками Мусид кутил по ночам в Тегии, Калос
оставался дома. Он укрывался от взглядов своих рабов в уединенном прохладном
уголке оливковой рощи. Там размышлял он над переполнявшими его образами и
искал формы, которые делали бы красоту бессмертной в оживающем мраморе.
Пустомели утверждали, что Калос беседует с духами рощи, что его статуи
суть образы фавнов и дриад, с которыми он там встречается, ибо живой натурой
он никогда не пользовался.
Настолько знамениты были Калос и Мусид, что никто не удивился, когда к
ним прибыли посланники от тирана Сиракуз. Они приехали вести переговоры о
весьма дорогостоящей статуе богини удачи Тайкэ, которую тиран задумал
поставить в городе. Скульптура должна была достигать огромных размеров, но
при этом выполнить ее нужно было весьма тонко, чтобы она стала еще одним
чудом света и привлекала в Сиракузы тысячи путешественников. Тот, чью работу
примут, был бы возвеличен безмерно. За эту-то честь Калос и Мусид были
приглашены посоревноваться. Их братская любовь была широко известна, и
хитрый тиран рассудил, что каждый, вместо того, чтобы скрывать свою работу
от другого, предложит другу помощь и совет.
Эта душевная щедрость должна была породить два образа неслыханйой
красоты, лучший из которых затмил бы мечты поэтов.
Скульпторы с радостью приняли предложение тирана. Все последующие дни
их рабы слышали неутомимый стук молотков. Калос и Мусид скрывали свою работу
от всех остальных, но отнюдь не друг от друга. Ничьи иные глаза, кроме их
собственных, не созерцали божественные фигуры, которые от сотворения мира
были сокрыты в грубых глыбах, а сейчас высвобождались силой их гения. Как и
прежде, по вечерам Мусид посещал пиры в Тегии, а Калос бродил в одиночестве
по оливковой роще. Но с течением времени в неизменно веселом и
жизнерадостном Мусиде стали проявляться признаки уныния. Люди принялись
гадать о причинах столь угнетенного состояния человека, у которого есть
блестящая возможность завоевать своим искусством величайшую награду. Прошло
немало месяцев, но кислое выражение лица Мусида так и не сменилось
признаками нетерпеливого, азартного ожидания, которое столь естественно
должно было появиться в подобном случае.
Но вот однажды Мусид рассказал о болезни Калоса, и всем стала понятна
его печаль, поскольку глубокое и чистое взаимное влечение двух скульпторов
было общеизвестно.
Тогда многие принялись навещать Калоса и, действительно, все как один
отмечали его странную бледность. Но при этом было в нем и выражение
счастливой безмятежности, что делало его взгляд более загадочным, чем взгляд
Мусида. Мусид же был охвачен непередаваемым волнением и, пожелав
самостоятельно кормить и ухаживать за своим другом, удалил от него всех
рабов.
Сокрытые тяжелыми занавесями, стояли две незаконченные фигуры. В
последнее время к ним редко прикасались резцы больного и его преданного
брата.
А Калос продолжал слабеть, несмотря на помощь озадаченных врачей и
нежную заботу своего друга. Все чаще просил он, чтобы его перенесли в
возлюбленную им рощу. Там он просил оставить его в одиночестве, как если бы
желал побеседовать с чем-то невидимым. Мусид безропотно выполнял все просьбы
Калоса, хотя глаза его и наполнялись слезами при мысли, что брат его больще
печется о нимфах и дриадах, чем о себе самом.
Наконец, настал день, когда Калос заговорил о смерти. Рыдающий Мусид
пообещал ему изваять памятник более восхитительный, чем знаменитый склеп
Мазолуса. Но Калос попросил его не говорить более о мраморных красотах. Лишь
одно желание преследовало умирающего чтобы в изголовье его гроба положили
веточки, обломленные по его указанию с нескольких олив из рощи.
Однажды ночью, сидя в одиночестве во тьме оливковой рощи, Калос
скончался.
Неописуемой красоты был монумент, что высек из мрамора охваченный
скорбью Мусид для своего возлюбленного друга.
1 2