Глаз у
меня был наметан добрую половину свободного от разъездов времени я обычно
проводил на складах фирмы, и скажу без ложной скромности мало кто из
кладовщиков и клерков мог бы сравниться со мной в непростом искусстве
инвентаризации. Таким образом, мне не потребовалось много времени для того,
чтобы удостовериться в наличии у Амоса Старка множества уникальных вещей, за
которые коллекционеры и любители старины без раздумий выложили бы круглую
сумму. Некоторые из предметов меблировки были изготовлены еще в позапрошлом
столетии если это не так, можете считать меня ничего не понимающим в
антиквариате. Здесь были также всякие старинные вещицы и безделушки,
превосходные изделия из дутого стекла и хэвилендского фарфора, расставленные
на полках вдоль стен и на этажерках.
Немалую ценность представляли и характерные детали быта новоанглийской
фермы, давно уже вышедшие из употребления: ручной работы щипцы для снятия
нагара со свечей, пробковая чернильница с деревянной затычкой, резные
подсвечники, подставка для книг, манок для диких индеек, изготовленный из
скрепленных сосновой смолой кожи и дерева, тыквенные бутыли, старинная
вышивка все это накопилось за многое десятилетия, что простоял здесь этот
дом, построенный еще первыми переселенцами.
- Вы живете один, мистер Старк? спросил я, улучив паузу в его
монотонных рассуждениях.
- Теперь один, да. Раньше тут были Молли и Дюи. Абель уехал отсюда еще
мальчишкой, а Элла померла от легочной лихорадки. Я живу один вот уже
седьмой год.
Я заметил, что даже во время разговора старик держался настороженно,
словно чего-то ожидая. Он как будто пытался расслышать снаружи в шуме дождя
какие-то посторонние звуки, но все было тихо только шорох мышиной возни в
подвалах дома да все та же беспрестанная дробь дождевых капель по крыше.
Старик, однако, продолжал прислушиваться, по-петушиному резко дергая
головой, зрачки его глаз сузились, как при ярком свете, бледная плешь
просвечивала сквозь жидкий венчик спутанных седых волос. На вид ему было лет
восемьдесят, но в действительности могло быть и шестьдесят, принимая в
расчет одинокий и замкнутый образ жизни, преждевременно старящий человека.
- Вам по пути никто не попадался? спросил он внезапно.
- Ни единой души от самого Данвича. Это будет миль семнадцать, по моим
подсчетам.
- Плюс-минус полмили, согласился он и вдруг ни с того ни с сего начал
фыркать и хихикать самым дурацким образом, как будто не в силах более
сдержать распиравшее его изнутри веселье.
- Нынче день Уэнтворта. Наума Уэнтворта, сообщил он вторично. Зрачки
его вновь на мгновенье настороженно сузились. Давно вы торгуете в наших
краях? Знавали небось Наума Уэнтворта?
- Нет, сэр. Не приходилось. Я все чаще бываю в городах. В сельской
местности только проездом.
- Наума знали почти все. продолжал старик, но никто не знал его так
хорошо, как я. Видите эту книгу? он указал на старый донельзя замусоленный
том в обернутой бумагой обложке, на который я прежде, осматривая эту слабо
освещенную комету, не обратил особого внимания. Это Седьмая Книга Моисея, из
нее я узнал много больше, чем из всех других книг, какие читал. Раньше она
была у Наума.
Он хмыкнул, что-то припоминая.
- Ну и чудак был этот Наум, скажу я вам. Зловредный, однако, чудак и
скаредный, это уж точно. Как вы могли его не знать ума не приложу.
Я заверил его в том, что никогда прежде не слышал даже имени Наума
Уэнтворта, между делом отметив про себя весьма странные литературные вкусы
хозяина дома Седьмая Книга Моисея , к чтению коей он был столь привержен,
являлась ничем иным, как ведьмовской Библией, содержащей разного рода
заклинания, магические формулы и колдовские заговоры и рассчитанной большей
частью на простаков, верящих во всю эту ерунду. В круге света, отбрасываемом
лампой, я заметил еще несколько знакомых мне книг: собственно Библию,
зачитанную в не меньшей степени, чем собрание магических текстов, томик
избранных трудов Коттона Мэзера, а также толстую подшивку старых номеров
Аркхэмекой Газеты . В прошлом все это тоже вполне могло принадлежать Науму
Уэнтворту.
- Я смотрю, вы интересуетесь его книжками, сказал старик, словно угадав
мою последнюю мысль. Он как-то раз обмолвился, что я могу взять их себе вот
я и взял. Хорошие книжки, серьезные отчего, думаю, не попользоваться. Очки
только нужны, без очков теперь буквы не вижу. А вы чего уж там почитайте,
коли охота есть.
Рассеянно его поблагодарив, я напомнил, что речь шла о мистере
Уэнтворте.
- Ох, уж этот Наум! тотчас подхватил старик все с тем же неприятным
смешком. Он уж верно не одолжил бы мне денег, кабы знал, что с ним вскорости
приключится. Нет, сэр, он бы так не поступил, это точно. И ведь даже
расписки с меня не взял, вообще никакой бумажки. Денег было пять тысяч. Он
мне прямо сказал, что ему нет нужды брать какие-то там расписки это были его
собственные слова, а теперь как докажешь, что я ему должен? Нечем доказать,
все делалось с глазу на глаз; он назначил мне день ровно через пять лет
когда я должен буду вернуть ему деньги. Эти пять лет прошли, и сегодня день
Уэнтворта.
Он сделал паузу и взглянул ни меня с хитрецой; в глазах его явно
плясали веселые огоньки, но в темной глубине за ними таился плохо скрываемый
страх.
- Однако Наум не сможет прийти, потому что через два месяца после
нашего уговора ему на охоте попала в голову пуля.
1 2 3 4 5 6