Старый Бениджа служил
у Картеров, когда Рэндольф был еще совсем юным, и умер тридцать лет назад.
Наверное, эти легенды да еще упоминания Картера и Паркса о серебряном
ключе с причудливой арабеской, который поможет его владельцу открыть врата в
мир утраченного детства, воодушевили нескольких мистиков, заявивших, что
пропавший сумел преодолеть законы времени и вернулся на сорок пять лет
назад, в октябрьский день 1883 года, когда он мальчишкой спустился в Змеиное
Логово и пробыл в нем до позднего вечера. Возвратившись к ужину в усадьбу,
он уже совершил первое путешествие в будущее и оказался в 1928 году, уверял
он. Ведь он знал обо всем, что с ним позднее случится, и его предвидения
полностью оправдались. Однако он ни разу не говорил о событиях, которые
произойдут после 1928 года.
Один из этих мистиков, немолодой и весьма эксцентричный человек, живший
в Провиденсе, штат Род-Айленд, и долгие годы переписывавшийся с Картером,
выдвинул более изощренную теорию. Он считал, что Картер не только вернулся в
детство, но и освободился от пут времени, путешествуя по призрачным
просторам своих мальчишеских сновидений. Впоследствии автор этой гипотезы
опубликовал рассказ об исчезновении Картера и дал понять, что тот стал
королем и восседает на опаловом троне в сказочном городе Илек-Ваде, стоящем
на стеклянных утесах над сумрачным морем, под которым бородатые, обросшие
плавниками гнорри строят свои неповторимые лабиринты.
Характерно, что именно этот старый мистик, Уорд Филлипс, резче всех
возражал против раздела имения Картера между его наследниками, далекими
родственниками, и утверждал, что он жив, но находится в другом измерении и
еще может вернуться. Один из кузенов Картера Эрнст К. Эспинуолл, использовал
против него весь свой адвокатский дар. Он был на десять лет старше
двоюродного брата, но сохранил юношескую горячность в спорах. Их словесные
баталии продолжались целых четыре года, но, наконец, настала пора раздела и
большая, странная комната в Новом Орлеане превратилась в зал заседаний.
В этой квартире жил душеприказчик и издатель Картера ученый мистик и
востоковед креол Этьен-Лоран де Мариньи. Картер познакомился с ним во время
войны, когда оба служили во французском Иностранном легионе. Они сблизились
и подружились благодаря сходству вкусов и общему интересу к запредельным
мирам и тайнам древности. Во время отпуска креол пригласил бостонского
мечтателя на юг Франции, в Байонну и открыл ему несколько страшных секретов,
показав старинные и забытые склепы, вырытые под этим городом с тысячелетней
историей. Поездка укрепила их дружбу. В своем завещании Картер назвал де
Мариньи душеприказчиком, и сейчас этот неутомимый исследователь вынужден был
собрать друзей и наследников и решить вопрос об имении. Он взялся за это
трудное и неблагодарное дело без всякой охоты. Подобно старому мистику из
Род-Айленда, де Мариньи не верил, что Картер мертв. Но многого ли стоят
видения мистиков в сравнении с жестокой мудростью реального мира?
Вокруг стола в этой странной комнате дома, расположенного во
французском квартале, собрались люди, заинтересованные в исходе дела.
Сначала в газеты тех городов, где, возможно, проживали родственники Картера,
были даны объявления, приглашающие явиться в определенный день и час в этот
дом, однако лишь четверо слушали сейчас ненормальное тиканье похожих на гроб
часов, отсчитывающих неземное время и плеск воды в фонтане во дворе за
полузанавешанными окнами. Шли часы, и дым из тре ножников все более скрывал
лица хозяина и его гостей, не требуя дополнительного внимания от безмолвно
сновавшего из угла в угол и явно нервничавшего старого негра.
Присутствовали сам Этьен-Лоран де Мариньи стройный смуглый,
привлекательный, с густыми темными усами и еще до вольно молодой,
представлявший наследников Эспинуолл седой, плотный, с красным,
апоплексическим лицом и короткими бакенбардами. Филлипс, мистик из
Провиденса, был худ, длиннонос гладко выбрит и немного сутулился. Возраст
четвертого не поддавался точному определению, хотя его экзотическая
наружность невольно бросалась в глаза в Америке не часто встретишь
чернобородого индуса в тюрбане брамина высшей касты. Его неподвижное четко
очерченное лицо и черные, как ночь, сверкающие глаза, производили странное
впечатление. Он сказал, что его зовут Свами Чандрапутра, он является
посвященным в таинства мистиком из Бенареса и у него есть для собравшихся
важные сведения. Де Мариньи и Филлипс уже несколько лет переписывались с ним
и давно убедились в истинности его мистических устремлений. Он говорил,
подчеркивая каждое слово, отчего его голос звучал как-то механически и в то
же время глухо, контрастируя с богатством и правильностью интонаций,
характерных для коренного англосакса, но вовсе не уроженца Индии. Одет он
был и держался, как европеец, но широкий костюм сидел на нем нескладно, а
густая борода, восточный тюрбан и длинные перчатки придавали его облику
оттенок какой-то заморской эксцентричности.
Первым заговорил де Мариньи, взяв в руки свиток, найденный в машине
Картера.
Я не смог разобрать письмена на этом свитке. И мистеру Филлипсу, он
кивнул на сидевшего рядом с ним мистика из Провиденса, это тоже не удалось.
Полковник Черчуорд утверждает, что это не наакальский язык и письмена
совершенно непохожи на иероглифы с острова Пасхи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16