Думала, что наши общие знакомые обязаны были ее поберечь. Мне она не сказала ничего, а я, задыхаясь от стыда, написала ей письмо. Что мы с Х – глупые злые клоуны, которые не умеют любить. Это было очень красивое письмо, но она не ответила, наверное, отвращение не позволило.
Марта
Осенью мы много гуляли, часами кружили по мокрым темным улицам и разговаривали. Однажды он позвонил около восьми и позвал в гости, «но сначала погулять». Мы быстро-быстро ходили, и он опять пытался рассказывать о женщинах, но сбивался и совершенно явственно нервничал. И вдруг впервые он заговорил о нас, о том, как много для него значат доверительные отношения и все такое. Сказал, что у него есть сюрприз для меня, там, дома. Я почувствовала, как внутри нарастает тепло. Он, видимо, влюбился в меня и теперь, дурачок, не знает, как сказать. Я поднималась в его квартиру и гадала, что за сюрприз меня ждет. Еще у порога он завязал мне глаза шарфом, отвел в комнату, мгновенно снял с себя одежду и раздел меня, поднял на руки и понес в кровать. Я думала, постель его усыпана цветами, не меньше. Но когда мы легли, я поняла, что цветов нет, а под одеялом шевелится что-то большое, теплое и Гришиным голосом говорит: «Интересно, кто это?»
Поймите меня правильно. Нет, вы поймите. Откуда ему было знать, что я уже намечтала себе ложе из роз? Если бы я возмущенно вскочила и ушла, он, может быть, и не удивился бы, но сама я чувствовала бы себя полной идиоткой. Я осталась.
Тем более четыре руки всегда лучше, чем две, и, если закрыть глаза, кажется, что Шива спустился, чтобы обнять тебя всю. Доброго немецкого порно не получилось, но было здорово, если честно.
А поссорилась я с ним под интересным предлогом. Я сказала, что он не бережет мою репутацию, раз Гриша теперь знает о нашей связи, да еще вот так… доподлинно. Притянуто за уши, согласна. Но не могла же я сказать про розы, в самом деле.
Надежда
Только после Нового года я перестала злиться и в знак примирения пришла в гости.
– Что новенького?
– О, Надя, такая, знаешь, Надя…
Надя занималась капоэйрой. Или это слово не склоняется? Смесь борьбы и танцев, коротко говоря, когда под музыку прыгают и лягаются. Казалось, они нашли друг друга, чего уж больше: она пляшет, он стучит, а в промежутках – красивый секс открытых и подвижных людей. И ни одного лишнего килограмма на попе.
Но Надежда оказалась несколько жестковата, на его прихотливый вкус.
– У нее нет талии, а талия, ты же знаешь, это все – это умение подстраиваться, гибкость и секс. Она на меня давит! Она все время трясет меня и что-то требует. Женщина-талтек.
Однажды я наблюдала, как они общаются. Надежда вошла и потребовала кофе, сказала, что он ее достал, что она хочет остаться сегодня на ночь, что муж ее тоже достал и где, наконец, кофе. Тогда он залез на массажный стол, свернулся в позу эмбриона и закрыл глаза. Я сочла за благо уйти.
Ольга
Я вообще приходила к нему редко, гораздо реже, чем он ко мне, хотя в его квартире было безумно уютно, а у меня вечно пахло котом. Но в тот день он особенно настойчиво зазывал к себе, и я согласилась.
– Заходи в гостюшки, а? У меня скоро урок, новая ученица, но это минут на сорок пять, а потом мы с тобой пощебечем…
Я не торопилась: оделась потихонечку, пошла длинной дорогой, заглянула в магазин за шоколадкой и уже около подъезда перезвонила, что «сейчас придууу». А он как-то вяло: «А, ну заходиии…» И я подумала – «ага». Нет, ну не надо быть провидицей, чтобы подумать «ага»; час назад он горел желанием, а после визита новой девушки остыл.
Я вошла и увидела ее. Ну да – невозможно тонкая, глазастая и большеротая девочка. На ней были оранжевые штаны, цветастое платье до колен, какая-то кофта и бандана – очаровательно, устоять невозможно. Ровно та смесь восточного стиля и европейского разгильдяйства, которая могла прельстить моего неискушенного милого. Сам-то он одеваться не умел совершенно.
– Хочешь кофе?
– Да. Я буду пить из твоей чашки, а ты себе свари новый. – Клянусь, сказала это без задней мысли. Просто в тот момент мне захотелось именно его белую фарфоровую чашку, ну что ж теперь поделаешь. У девушки сделалось интересное выражение лица. У него, впрочем, тоже.
Через полчаса она ушла, и я спросила:
– Ну?!
– Слушай, я такой дурак, кажется, влюбился.
– Это прекрасно, – фальшивым голосом ответила я, как и всегда в таких случаях. Не то чтобы я претендовала на его сердце, но мне было бы приятно, если бы все мои друзья были свободны, а еще лучше, если бы любили только одну женщину – понятно какую. Так спокойнее.
И тут же перестала с ним разговаривать.
Три дня он молчал, потом позвонил и рассказал, как здорово они проводят время. Просто обалдеть, как здорово. Курят траву и гуляют по городу. Олюшка такая раскованная, такая раскованная. У нее собаку знаешь как зовут? – Ольга.
На следующий день они пришли ко мне в гости – свежеобразовавшаяся счастливая парочка, но почему-то уже с перекошенными лицами. Я была сама приветливость.
– Вы такие прекрасные, просто чудо! А ты уже перевезла свои вещи к нему? – Тут он отчетливо содрогнулся. – А где вы планируете отдыхать этим летом?…
После их ухода я спустилась в парк, к реке. Был конец мая. Когда я смотрела на медленную прохладную воду, мне казалось, что это все такие мелочи – Олюшка какая-то, наша нелепая дружба, ревность, замаскированная свободой. Главное, что вода течет не останавливаясь, что утята пока маленькие, трава еще свежа и земля с каждым днем прогревается все глубже. Если взять подстилку, можно часами валяться у реки, читать или смотреть на всякую дрянь, проплывающую мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16