Да,
ему надо действовать быстро.
Он с отвращением отвернулся от постели и на столе у двери увидел
свернутые в трубочку чертежи. Он взял их и приготовился выйти из комнаты,
как вдруг обратил внимание на небольшую раскрытую шкатулку, где среди
колец, цепочек и других драгоценностей заметил и маленький овальный
медальон на золотой цепочке - вещь слишком хрупкую и нежную, чтобы
принадлежать мужчине.
Не помня себя, Риммель осторожно взял медальон и открыл его.
Внутри был портрет Бронвин - самый красивый из всех ее портретов, что
он видел - золотые волны волос спадали на ее прекрасные плечи, губы слегка
приоткрыты, взгляд нежный и волнующий.
Не соображая, что он делает, Риммель быстро сунул медальон в карман и
с чертежами под мышкой почти побежал к двери. Выскочив на улицу, он
побежал в свою комнату, и те, кто мог видеть его в этот момент, должно
быть решили, что он неожиданно получил громадное наследство.
Бронвин подняла голову от крышки саркофага и удрученно посмотрела на
большой портрет своей матери.
Теперь она поняла, что подслушанный разговор взволновал ее больше,
чем она предполагала. Но что ей делать, она не знала. Не могла же она
запретить этим женщинам сплетничать. Она продолжала изучать изображение
матери и думала, какой прекрасной была ее мать.
Леди Алиса де Корвин де Морган была женщиной исключительной красоты и
не нуждалась в том, чтобы изображение ей льстило. Портрет был создан
великолепным художником, мельчайшие детали были тщательно выписаны: лицо
как живое, и теперь, когда Бронвин стала взрослой, она чувствовала себя
рядом с изображением матери ребенком. Она смотрела на портрет и ей
казалось, что портрет начал дышать, что изображение сейчас заговорит.
Широкое окно из цветного стекла вверху часовни было освещено лучами
медленно восходящего солнца. Лучи проникали в часовню и окрашивали ее
внутри в красные, золотые и оранжевые тона. Серый плащ Бронвин, небольшой
алтарь из слоновой кости тоже переливались всеми цветами радуги.
Бронвин услышала скрип двери, повернулась и увидела, как в дверь
просунулась голова Кевина. Его лицо просветлело, когда он увидел Бронвин.
Кевин вошел в часовню, закрыл за собой дверь и опустился на колени рядом с
ней перед саркофагом.
- А я не мог понять, где ты, - сказал он тихо. - Что-нибудь
случилось?
- Нет, впрочем, да, - она покачала головой. - Я не знаю. - Она
посмотрела на свои руки и проглотила комок, застрявший в горле. Кевин
внезапно понял, что она готова расплакаться.
- Что произошло? - спросил он, обнимая ее за плечи и притягивая к
себе.
Всхлипнув, Бронвин все-таки зарыдала и спрятала лицо у него на груди.
Кевин прижал ее к себе и, нежно гладя по волосам, дал выплакаться, затем,
сам сев на ступени, усадил ее к себе на колени, как маленького испуганного
ребенка.
- Ну, а теперь, - сказал он тихо и спокойно, - расскажи мне, что же
произошло?
Рыдания Бронвин понемногу становились все тише. Кевин, прислонившись
спиной к мраморной стене, смотрел на цветные тени.
- Ты помнишь, как мы приходили сюда детьми? - спросил он. Он
посмотрел на нее и с облегчением увидел, что она вытирает глаза. Кевин
достал из рукава носовой платок и подал ей, так как ее платок уже
превратился в мокрый комочек.
- Я думаю, что мы чуть не свели с ума мою мать в то последнее лето,
перед тем, как Аларик отправился на службу к королю. Ему и Дункану тогда
было по восемь лет, мне - одиннадцать, а тебе - четыре или около этого. Мы
играли в прятки в саду. Аларик и я спрятались здесь за алтарем, в складках
висящего здесь алтарного покрывала. И старый отец Ансельм пришел сюда,
схватил нас и пригрозил рассказать обо всем матери. - Он засмеялся. - И я
припоминаю, что он долго ругал нас. Ругал до тех пор, пока не пришла ты с
целым букетом роз. Ты тогда горько плакала, потому что шипы искололи тебе
все руки.
- Я помню, - сказала Бронвин, улыбаясь сквозь слезы. - А через
несколько лет, когда мне было одиннадцать, а тебе семнадцать, ты... - она
опустила глаза, - ты уговорил меня установить мысленную связь между нами.
- И я никогда не жалел об этом, - засмеялся Кевин, целуя ее в лоб. -
Так что же случилось, Брон? Я могу помочь чем-нибудь?
- Нет, - сказала Бронвин, улыбаясь вымученной улыбкой. - Просто я
жалею себя. Я нечаянно услышала то, чего мне не хотелось бы слышать, и это
меня очень расстроило.
- Что же ты услышала? - спросил он, нахмурившись и чуть отодвигаясь.
- Если тебя что-то беспокоит, то только скажи мне, и...
Она покачала головой.
- Ты ничего не сможешь сделать, Кевин. Все дело в том, кто я такая. Я
слышала разговор женщин. Вот и все. Они... они не одобряют, что их будущий
герцог женится на Дерини.
- Это очень плохо, - сказал Кевин, снова прижимая ее к себе и целуя в
лоб. - Какое несчастье, что я полюбил Дерини и не могу жить без нее.
Бронвин засмеялась, встала, оправила платье.
- Идем. Я уже перестала жалеть себя. Нам нужно торопиться, иначе мы
опоздаем на обед.
Кевин поднялся на ноги, потянулся, обнял Бронвин.
- Знаешь что?
- Что?
- Мне кажется, что я люблю тебя.
- Да? Это очень странно.
- Почему?
- Потому, что мне кажется, что я тоже люблю тебя, - засмеялась она.
Кевин тоже засмеялся, наклонился и крепко ее поцеловал.
- Это хорошо, что ты сказала мне об этом, девочка, - сказал он, когда
они выходили из часовни. - Потому что через три дня ты будешь моей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80