— Ну вот, — произнес Адам, вернувшись на свое место, — как вам, возможно, известно, ключи к большинству психических отклонений лежат глубоко в подсознании человека. Для того чтобы добраться туда, нам надо сначала отключить активную часть сознания. Разумеется, этого можно достичь химическими средствами, однако все они имеют побочные эффекты. И потом, вы же сами сказали, что от лекарств ваша проблема лишь обостряется. Поэтому я предлагаю вам — я вообще предпочитаю этот метод — использовать способ медитации, который с успехом применяли в прошлом. Один из способов, которыми подсознание охраняет свои секреты, — это проецирование страха в активную часть сознания. Я хочу заставить вас расслабиться и посмотреть, сумеем ли мы обойти этот страх и добраться до того, что вас беспокоит.
— Но я и так знаю, что меня беспокоит, — проговорил Перегрин. — Я вижу то, что не должен видеть!
— Почему бы вам, хотя бы из уважения ко мне, не сделать вид, будто я знаю, что делаю? — мягко сказал Адам. — Я понимаю, что вы сейчас — сплошной комок нервов, и я понимаю почему, но мы ничего не добьемся, если вы не позволите мне помочь вам.
Упрек возымел действие. Перегрин не без опаски покосился на Адама из-под очков и вздохнул.
— Простите меня, — пробормотал он. — Так что вы хотите делать?
— Во-первых, — так же спокойно продолжал Адам, — я хочу, чтобы вы взяли поплавок в руки так, чтобы видеть через него пламя свечи.
— Ладно. — Перегрин повертел шар в руках, глядя на него под разным углом. — Может, мне лучше снять очки? — спросил он.
— Можете, если так вам удобнее. Вы хорошо видите без них?
— Ну, на таком расстоянии достаточно. Это имеет какое-то значение для эксперимента?
— Не особенно.
— Тогда я лучше их оставлю. — Он вдруг подозрительно покосился на Адама. — Уж не гипнотизировать ли вы меня собрались?
— Вот видите, вы знаете все мои приемы, — улыбнулся Адам, откидываясь на спинку кресла. — Вам нечего бояться. Это совсем не то, что Свенгали или граф Дракула, лишавшие своих жертв воли к сопротивлению. Обещаю вам, что вы все время будете сохранять контроль за ситуацией.
Это обещание вызвало требуемую улыбку, пусть и слегка натянутую. Перегрин послушно устремил взгляд на поплавок, а через него — на огонь. Слегка искаженное кривизной стекла пламя, казалось, жило собственной жизнью, превращаясь в причудливые пляшущие фигуры.
Мало-помалу негромкий голос Адама заставил художника расслабиться. Вглядываясь в пляшущий огонь, Перегрин словно купался в его теплом, живом сиянии, заполнявшем все поле зрения. Нарастающий свет словно проникал во все поры его тела и делал его невесомым. Почему-то это казалось совсем не странным, а, напротив, неожиданно знакомым, даже приятным.
Перегрин зажмурился, пытаясь вспомнить, где и когда он так чувствовал себя прежде. Все время он продолжал слышать глубокий, звучный голос Адама Синклера. Слова были ясны, но доносились до него словно издалека.
— Вот так… Продолжайте так же, можете закрыть глаза. Расслабьтесь и плывите. Вам нечего бояться. Вы в полной безопасности. Просто расслабьтесь. Расслабьтесь…
Постепенно с лица молодого художника исчезли последние признаки напряжения. Дыхание его выровнялось, как у засыпающего. Адам на несколько секунд замолчал, но Перегрин только вздохнул и устроился в кресле поудобнее.
— Очень хорошо, — мягко заметил Адам. — Вы меня ясно слышите?
— Да, — ответил тот чуть слышно.
— Отлично. — Голос Адама оставался негромким, успокаивающим. — Вы сейчас полностью осознаете происходящее; вам просто не хочется обращать внимание на посторонние вещи. Вы расслаблены и умиротворены. Теперь я отойду взять одну вещь. Когда я вернусь, я попрошу вас сделать для меня нечто несложное — вы вполне в состоянии сделать это. Вы согласны?
— Да.
Адам отошел к столу в противоположном конце комнаты и вернулся, держа в руках карандаш и чистый блокнот. Перегрин сидел так же, как Адам его оставил: спокойно, неподвижно, зажмурившись.
— Вы все делаете замечательно, — заверил его Адам все тем же тихим голосом. — Поплавок уже помог нам, поэтому я выну его из ваших рук. — Он взял поплавок и положил его на стол. — Вместо него я дам вам карандаш и бумагу. Я хочу, чтобы вы несколько раз глубоко вздохнули, — это избавит вас от остатков напряжения. Потом, когда вы будете готовы, я хочу, чтобы вы открыли глаза и посмотрели на меня — и обычным, и своим внутренним зрением — и нарисовали то, что вы увидели. Вы меня поняли?
Перегрин согласно кивнул и вздохнул несколько раз, его опущенные веки затрепетали. Адам тихо сел на место и принялся ждать, закинув ногу на ногу. Когда художник открыл глаза, взгляд его больше не был затравленным, но светился внутренним сиянием — так разгорается только что заправленная лампа.
Адам не двигался и не говорил ни слова, лишь смотрел на то, как быстро меняется выражение лица Перегрина. Пошарив руками по столу, художник взял карандаш и блокнот и начал набрасывать что-то на бумаге, почти не сводя взгляда с Адама. Порисовав с минуту, он нахмурился и принялся лихорадочно стирать нарисованное ластиком, потом начал рисовать снова. Когда он в смятении стер второй набросок и начал третий, Адам тихо поднялся и положил одну руку ему на плечо, а второй мягко останавливающе коснулся его лба.
— Закройте глаза и успокойтесь, Перегрин, — прошептал он. — Расслабьтесь и забудьте о рисунке. Похоже, задача оказалась сложнее, чем я предполагал. Расслабьтесь и отдохните несколько минут, а я пока посмотрю, что вы нарисовали.
К счастью, ластик не до конца уничтожил следы набросков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100