! - не оборачиваясь, крикнул Магистр. - И кто такой кузнец Ганзелиус, о котором я отроду ничего не слыхал? Какое, черт побери, мне дело до его каменных, серебряных, пусть хоть медных или оловянных сыновей?!
Люди говорят, будто я скорее простоват, чем умен. Все же у меня хватило смекалки сообразить, что раз Магистр назвал Учителя "кузнецом", хоть я и не упоминал этого слова, то несомненно он знал Ганзелиуса очень давно.
А Магистр между тем бежал быстрее и быстрее. Иногда он выкрикивал несколько слов своим резким голосом.
- Запоминай, мальчик! Это - Бюро проката, где за доступную цену можно нанять надежных скаковых мух! В этой Аптеке, самой старой в мире, продают таблетки превосходного мизерина, легко и безболезненно уменьшающего рост в пятьсот пятьдесят раз!
Луна выглядывала из облака, давая возможность разглядеть каждый дом.
Ветер буйствовал. Скрип флюгеров становился нестерпимым, но сквозь него весело звенели колокольчики: "донн-донн-донн!"
Из узкого переулка мы выбежали на огромную площадь, и сразу же я увидел колдуна Турропуто.
Его легко было узнать по носу, горящему, как раскаленный уголь, сине-красным огнем. Колдун кружил по площади и мурлыкал под нос:
Турропуто...
Путо... Турро...
Турропуто все подвластно,
Для него все в мире ясно:
Добрый - глупый!
Злому - счастье!
Размахивая сине-красным плащом, он поднимал сотни северных ветров, от которых жалобно стонали флюгера.
Все-таки проклятый Колдун поспел вовремя, несмотря на то, что мы угнали его ездовую упряжку.
Заметив нас, Турропуто притворился чужестранцем, от нечего делать прогуливающимся по городу.
Северный ветер, все северные ветры разом утихли. И скрип флюгеров прекратился.
К сожалению, Магистр, погруженный в свои мысли, не заметил Турропуто, а я не решился потревожить его.
Там, где переулок выходил на площадь, к небу поднималась самая высокая в городе башня, обвитая плющом от подножья до вершины; напротив виднелся старый трехэтажный дом; на краю крыши стояла ярко освещенная луной каменная фигура Юноши с кудрями, по старинной моде падающими на плечи.
Юноша был высокого роста, богатырски сложен, казался человеком добрым, смелым и надежным. Он, несомненно, был бы красавцем, если бы не страдальческая и насмешливая гримаса, искажавшая его лицо. Мрачный молящий взгляд Юноши был неотрывно устремлен на единственное окошко башни, мерцающее в лунном свете на головокружительной высоте.
- Несчастный Сильвер, - тихо, самому себе говорил Магистр, глядя на Каменного Юношу и покачивая головой. - Ты еще веришь, что Принцесса снова тебя полюбит?
Я понимал Сильвера. И конечно, любил его; как не любить сына Учителя. И все-таки до чего же нехорошо устроена душа человеческая, во всяком случае, моя душа - ведь я обрадовался тому, что Принцесса не так уж любит Юношу.
Магистр то бежал, семеня ножками, то прыгал, как кузнечик, по замощенной камнями площади; застывал в воздухе и снова прыгал еще быстрее. Я едва поспевал за ним.
Позади крался Турропуто.
Мы миновали аллею каштанов и очутились перед ратушей, очень старым зданием, черепица на котором почернела от времени. Так вот, значит, откуда доносилось неумолчное "донн-донн-донн": часы на башне ратуши с синим циферблатом и знаками зодиака вызванивали секунды.
Магистр взглянул на меня и украдкой достал с груди тяжелый серебряный ключ, величиной с небольшую кочергу.
То есть, ему казалось, что он делает это украдкой, но я прекрасно разглядел ключ с резной головкой, изображающей поющего петуха.
И Турропуто, который все еще разыгрывал чужестранца, громко ахая, как бы от восторга перед древней красотой города, конечно, тоже увидел все, что ему было нужно.
Что поделаешь, бывает, что мудрый, мудрейший человек, даже Магистр, попадается впросак, когда сталкивается с последним негодяем. "Высокое боится низкого, и мудрость боится подлости, как слон боится мышей", - часто напоминал дорогой Учитель.
Магистр взбежал по лестнице, вившейся вокруг башни ратуши, на вершину ее, и смело прыгнул на звезду, висевшую как раз перед циферблатом часов. Устроившись на звезде, как на стремянке, он достал ключ и стал заводить часы.
При этом он бормотал под нос, но достаточно громко, чтобы могли расслышать и я, и Колдун.
- Двадцать поворотов слева направо, как идут часы, как течет время от ночи к утру. Но если повернуть ключ десять раз справа налево, как уходит жизнь в смерть, день в ночь о, тогда...
Он не договорил.
Донн-донн-донн
Это песня о том, что,
Если любишь, сбудется!
А черное горе забудется...
вызванивали часы простенькую, но такую милую песенку.
"Не у меня сбудется, так у другого, у Сильвера, Каменного Юноши, который восемьсот лет ждет свою суженую", - подумал я и твердо решил помочь Сильверу, если только смогу, даже если мне будут угрожать страшные опасности; хорошо бы не очень страшные, а то вдруг не хватит решимости...
Магистр бежал обратно от ратуши к той высокой башне. На ходу он небрежно бросил мне:
- Будь здоров, мальчик!
В то же мгновение черные тучи заволокли луну и звезды. Воцарилась тьма. В этой тьме я разглядел, как красные светящиеся штиблеты Магистра скользнули от земли к вершине башни.
В окошке башни зажегся свет.
Когда луна снова выглянула, Турропуто, не скрываясь больше, принялся отплясывать вокруг меня дикий танец, размахивая плащом, от чего снова поднялись северные ветры и городские флюгера - все, кроме одного, - завыли, заскрипели, запели на тысячи ладов.
- Опять с носом! С носом!! С носом!!! - приплясывая, выкрикивал Турропуто. - Дурак Ганзелиус совсем спятил, если взял в помощники придурковатого мальчишку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17