Там мать собирает кой-какие вещи у дяди Феди на квартире, чтоб переслать их в деревню. А отец уезжает куда-то на совещание. Понимаете?
- Не очень. Где же вас встречать?
- Я же говорю - на Трубной. Давайте в начале Цветного бульвара, там мы не разминемся.
- Договорились. Через час я буду на Трубной.
- Это рано. Давайте - через два. - И, чуть помолчав, спросила. - А вы, Андрей, уже были в Колонном?
- Нет. Пойду после нашей встречи...
Но встретиться с кем-либо в центре Москвы в последний день прощания со Сталиным оказалось делом почти невозможным.
Весь центр и даже более того - все улицы лучами убегающие за пределы Садового кольца - были забиты толпами народа. С высоты птичьего полета, вероятно, этот поток людской массы, отороченной белыми крышами домов, казался ручьями, стекающими в одно огромное мутное озеро, образовавшееся вокруг ничем не примечательного внешне маленького дома в центре, недалеко от Кремля.
С каждым часом водоворот толпы нарастал. Никто не знал, что это обернется большой бедой. Хоть предвидеть эту беду было не так уж трудно. Дело в том, что поначалу с утра регулировалось лишь движение колонн, стекающихся к Дому советов, а не поток людей, выходящих из Дома, после прощания и в отдельных районах стали образовываться людские пробки, возникающие от смешения встречных потоков.
Андрей это быстро понял и стал волноваться. Он видел, что люди возвращающиеся с центра, с Петровки, подолгу топтались на месте, так как их сбивали люди, текущие с Самотеки по Трубной, чтоб повернуть налево и идти к центру.
Столкновение людских масс нарастало, человеческая "пробка" расширялась и густела.
Вскоре заметила это и милиция. Была срочно вызвана колонна военных грузовиков. Машины на маленькой площади выстроились так, чтоб разрезать один людской поток на два, - на тех, кто двигался от бульвара направо и вниз к центру, и на тех, кто поднимался вверх к Пушкинской. Впрочем, через Пушкинскую, по улице Горького тоже тек плотный поток колонн в направлении к центру, к Кремлю, и как уж там на стыке предполагалось регулировать эти встречные движения вероятнее всего с утра никто не знал, а когда днем спохватились и стали размещать повсюду грузовики, чтоб рассредоточить массы и разбить потоки - то было уже поздно. Опоздавшее стремление навести на улицах порядок породило ещё больший беспорядок.
Андрей прижался к бульварной решетке, стоял и с ужасом думал, что в этой адской толчее он прозевает Павлу. Когда появились грузовики, которые как бульдозером разрезали густую толпу растерявшихся людей, Андрей взглянул на свои часы и понял, что Павла уже должна подходить к установленному месту.
Прождав ещё несколько минут, он позвал:
- Павла! - И ещё раз. - Павла! Павла!
Павла не ответила. Тогда он не размышляя более ни секунды, подбежал к крайнему черному дереву, подскочив, ухватился за скользкий от растаявшего снега сук, подтянулся и быстро взлетел наверх, боясь как бы кто-либо не схватил его за ноги.
Тяжело дыша от быстрого кошачьего броска, он стал всматриваться вниз, уверенный теперь в том, что если Павла появится, то сразу заметит его, ибо толпа не проходила, а, казалось, кружилась вокруг дерева.
- Обезьяна, смотрите!
У Андрея горела правая ладонь. Он взглянул на руку и увидел запекшуюся кровь. "Ладно, чепуха". Он хотел ещё раз громко крикнуть - "Павла!", но подумал, что это лишнее и так увидит её.
Тут до его слуха долетело - "Помогите! Помогите!" И сразу другой голос: "Спокойнее, граждане! Бараны, что ли?
Андрей стал всматриваться туда, где кто-то звал на помощь. Но толпа бурлила, и нельзя было увидеть кричащего.
И вдруг он услыхал вполне отчетливо:
- Андрей!.. Андрей!..
Он сорвался со скользкой ветки и упал на свободный клочок земли возле дерева, как раз там, откуда его звали. Быстро выпрямился и увидел, что перед ним белобрысая школьница с короткими косичками. У неё дрожали побелевшие губы. Один рукав коричневого платья с белым воротничком был полуоторван. Андрей схватил её за руку, чтоб не оттеснила толпа.
- Рядом с тобой была девушка. Где она? Ну, такая черноглазая... Школьница старалась освободить руку.
- Пустите меня.
- Где девушка, спрашиваю? Ты меня слышишь?
- Не было никакой девушки. Пустите меня!
- Как же не было. Ну, только что.
- Вам показалось. Я слышала, вы кричали, а её не было.
Андрей прижался к холодному дереву и стал высматривать в толпе Павлу... Бледные лица, полные ужаса глаза. Крайние, работая локтями, упирались перед самой бульварной оградой, а за оградой были тяжелые грузовики, преградившие дорогу, там тоже была толпа, очевидно, требующая дорогу вверх по бульвару.
Беспомощные, не знающие что делать лица.
"Слава богу, Павла, увидев что твориться, не пошла на Трубную, остановилась где-то там, за Колонным залом. Слава богу" - решил он.
Теперь надо было выбираться самому из этой ловушки.
- Иди за мной, - сказал он школьнице. - И смотри, чтоб не оттеснили.
Он услыхал дикий крик за собой, но не оглядываясь протянул вперед свободную руку и таранил ею толпу, как резаком, увлекая за собой школьницу.
Возле грузовиков было посвободнее. Стоящие у машин цепочкой солдаты размахивали руками, показывая куда людям двигаться. Андрей понял, что они оказались в потоке, направляющемся по Петровке, то есть к центру. Тогда Андрей, остановившись возле веснущатого солдата, попросил:
- Друг, пропусти!.. Нам в обратную сторону.
Солдат с трудом остановил на Андрее свой взгляд, привыкнув, видимо, уже, не различая людей, следить лишь за движением толпы, и отрицательно покачал головой:
- Проходите... проходите! - Но, взглянув на бледное перепуганное лицо школьницы, поправил на голове шапку и молча посторонился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45