Концертмейстер уткнулся лицом в руки, чтобы скрыть смех.
– Бога ради, держите второй камерой, – прошипела Камерон Кук.
«Она была без ума от Ранналъдини ,
Маленький Козмо – его ребенок , – пела Флора, подчеркивая каждое слово. –
И на протяжении всего чудного детства Козмо , – прекрасная улыбка озарила лицо Флоры. – Маэстро развлекался каждый день ,
Трахая эту посредственность Гермиону ,
В чьих неуклюжих руках он лежал.
А еще он трахал свою бывшую жену , а также
Рэчел Грант , нед авно примкнувшую к этой очереди» .
Лизандера душил смех, но, заметив огорчение на лице Китти, он взял ее руку в свои и стал согревать. Гипнотический паралич всего зала был разрушен животным воплем гнева Раннальдини.
– Прекрати, Бога ради, прекрати.
Это так поразило Князя Тьмы, что он обгадил всю сцену, вследствие чего Джек, решивший, что началась потеха, припустился за котом Гермионы, а за ними, истерично гавкая, понеслись Мегги, Динсдейл и Таблетка. Гермиона раскрыла рот и завопила без остановки. Артур, который любил детишек так же, как сено, рванулся вперед, чтобы проверить, как чувствует себя младенец Иисус в яслях, чтобы спасти его, но в это время куклу схватила Сесилия в криво сидящем нимбе.
– Скеллерато, – выругалась она по-итальянски, запуская куклой в Раннальдини.
– О, – вздохнул заезжий искатель талантов от «Вирджин Рикордз», сверяясь с программой, – у Флоры Сеймур самый чудесный голос, который я когда-либо слышал.
Ну а поскольку всеобщий гнев теперь обратился на Флору, та ударилась в слезы.
– Пожалуйста, не плачь.
Бросившись вперед, Китти неуклюже вскарабкалась на сцену, обняла Флору, с помощью Лизандера и Боба провела ее через кулисы наверх в летнюю гостиную и уложила на софе в голубую и белую полоску, на которой та когда-то с презрением посматривала на авансы Раннальдини.
– Ты угробила нашу традиционную постановку, – заорал ворвавшийся Гай, срывая головной убор Иосифа и поворачиваясь к спешащей следом Джорджии. – Полюбуйся теперь, к чему привела твоя попустительская позиция.
Через минуту к ним присоединились Мередит и его щебечущие приятели, которые обступили Флору, пытаясь успокоить ее. Наконец появился Раннальдини с лицом, светящимся от гнева.
– Ты сука, – завопил он.
– Это вы нам? – хором спросили приятели Мередита.
Поднявшись на ноги, Флора, пошатываясь, двинулась к Раннальдини.
– Ты пьяна, – проворчал он.
– Нет, беременна, – бесцветным голосом сказала Флора, – и ты – отец.
– Это неправда, – закричала Наташа. – Как же ты могла, Флора?
– Ах ты лживая потаскушка, – прошипел Раннальдини, – как ты смеешь городить такую, мать твою, ложь?
– Это правда, – всхлипнула Флора. Раннальдини спокойно двинулся к телефону.
– Скажи-ка мне номер Джеймса Бенсона, – окликнул он через плечо Китти. – Он быстренько сделает несколько проб, и мы увидим, кто прав.
Китти замялась. Нет, номер-то Джеймса Бенсона она носила в сердце, поскольку и сама частенько названивала ему по поводу своих проб, но сейчас она вдруг почувствовала жалость к Флоре. Словно прочитав ее мысли, Флора рухнула к ногам Раннальдини, бормоча сквозь всхлипы, что же она натворила, истерично цепляясь за его ноги.
– Я люблю тебя, – рыдала она. – И ничего не могу с собой поделать. Извини меня, Китти. Это я виновата.
– И еще ты нарушила наш тайный уговор, – прохрипел Раннальдини злобно, извиваясь в ее объятиях, словно она была парой тесных бриджей. Казалось, он забыл, что их окружает толпа.
– Тебе бы следовало в самом начале подрезать мои голосовые связки, – жалобно сказала Флора, лежа на полу.
Китти бросилась вперед, чтобы успокоить Флору, но ее опередила Джорджия.
– Извини меня, дорогая, я совсем забросила тебя. Я-то заботилась только о работе и о разном другом. Ты ни в чем не виновата. Пойдем домой.
Чрезвычайно потрясенная тем, что все это время ее волновало только донжуанство Гая и потеря Дэвида Хоукли и она не замечала, что же происходит с дочерью, Джорджия зарыдала.
– Это ты во всем виноват, ублюдок, – сквозь всхлипы говорила она Раннальдини.
Гай тоже должен был бы наброситься на Раннальдини, но как раз в этом-то случае и не решался, поскольку Раннальдини мог заткнуть его Джулией. И вместо этого он вылил свою ярость на Флору:
– Посмотри, как ты расстроила мать.
– Ты огорчаешь ее еще больше, – завопила в ответ Флора. – Она бы никогда не легла с Лизандером, если бы ты все время не был занят твоей Джулией.
– Дорогая, дорогая, – твердил Мередит, поглядывая то на потерявшую дар речи Джорджию, то на потрясенного Гая. – «Тарнбалл энд Эссер» собираются на Рождество открыть оживленную торговлю власяницами.
Весьма неохотно и то под угрозой Раннальдини закрыть все ворота и двери и заточить их телевизионщики согласились вырезать кусок с выходкой Флоры.
– Если бы Руперт не отвалил кататься на этих траханых лыжах, мы бы еще посражались за этот кусочек, – яростно произнесла Камерон.
– Цари, которые долго седлают своих лошадей, дерьмово кончают.
– Очень дерьмово, особенно в случае с Князем Тьмы, – захихикал Меридит.
– Кто тут говорит о том, чтобы кончить? – проговорил Раннальдини, любуясь рассерженным, но сексапильным личиком Камерон. – А не пообедать ли нам вместе в новом году? Ну, а теперь все проваливайте.
Если кто-то и был более несчастным в тот вечер, чем Флора, так это Мериголд, которую, казалось, происшедшие драмы нисколько не задели. А все дело было в том, что Ларри так и не возвращался. Она отказалась от приглашения Мередита, его друзей, наиболее развеселившихся членов лондонского «Мет», большинства телевизионщиков, а также Ферди и Лизандера отправиться в «Жемчужные ворота» и надраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110